В Кремле в пятницу президент России Дмитрий Медведев и премьер-министр Владимир Путин проведут большую встречу с представителями общественности (которую перед лицом власти будут представлять утвержденные ею же члены Общественной палаты) и представителями творческой интеллигенции.
Подобных встреч в новейшей российской истории было несколько. Так, например, Путин в бытность президентом встречался с российскими писателями у себя на даче. На этой встрече даже присутствовал известный своими оппозиционными взглядами писатель Захар Прилепин, член тогда еще не запрещенной Национал-большевистской партии.
Детали сегодняшнего мероприятия в Кремле держатся в секрете, как и состав его участников. Лишь из нескольких источников стало известно, что встреча будет посвящена реакции российского общества на недавние события на Кавказе.
Вот что рассказал в интервью Радио Свобода один из тех, кто сегодня наверняка сможет задать свои вопросы напрямую Медведеву и Путину - член совета Общественной палаты России, историк и телеведущий Николай Сванидзе.
- Одна из тем сегодняшней встречи, как нам удалось узнать, звучит так: новый статус-кво России в мире. Очевидно, имеется в виду - после недавних событий на Кавказе. Есть ли у вас в этой связи какие-то вопросы к власти вообще и к президенту в частности?
- Разумеется, есть. Самый важный вопрос для меня, который я бы ему хотел задать - это роль России в мире, кто наши друзья и кто наши враги. Потому что после того, что произошло на Кавказе и на фоне ужесточения ситуации с Америкой и с Западом, и неизбежных поисков союзников в лице тех режимов, которые с либеральными ценностями никак себя не ассоциируют, встает вопрос о том, с кем Россия и какое место она занимает в мире. Поскольку больше всего меня интересует на самом деле не система международных отношений, а к чему это приведет внутри самой нашей страны. Вот если бы у меня была возможность задать один какой-то вопрос - я надеюсь, что такая возможность будет - я бы задал именно этот вопрос: к чему все произошедшее приведет, к каким сдвигам внутри России, не приведет ли это к завинчиванию гаек, к отказу от того, с чем у нас ассоциируется Запад, как цивилизационный проект, то есть к отказу от либеральных ценностей? Тем более что сейчас идет очень острый экономический, финансовый кризис, который затронул Россию, и тем более что после короткой успешной войны против Грузии общественное мнение настроено, как всегда в таких случаях бывает, на поддержку любых шагов власти, поэтому сейчас ситуация, к сожалению, очень благоприятствует поворотам вовсе не в либеральную сторону. Меня интересует, насколько реален сейчас такой поворот.
- События в Грузии и Южной Осетии фактически раскололи российскую интеллигенцию на два лагеря. Почему так произошло?
- Я какого-то особого раскола интеллигенции не замечал. Во-первых, вообще сейчас российская интеллигенция - понятие очень растяжимое. Я бы считал, что вообще это слово нужно понемножку изымать из оборота, оно уже устарело. Действительно, часть людей, которые следят за ситуацией, в основном это просто оппоненты существующей власти, существующего режима, встали в жесткую оппозицию действиям России на Кавказе. Таких людей, кстати, не так много. Что касается меня, то я считаю, что генерально действия России были не то что хороши - они были неизбежны, Россия не могла действовать по-другому, то есть она не могла не помочь Южной Осетии, независимо от оценки действий южноосетинского режима, режима Кокойты, к которому у меня масса вопросов. Но речь идет сейчас не о Кокойты, речь идет сейчас о России. Так вот, Россия не могла не поддержать Южную Осетию, и сказав «а», она не могла не сказать «б» и не признать Южную Осетию и Абхазию.
Другой вопрос, как технически все это можно было сделать. Был вариант: не переходить грузинскую границу и остановиться на границе между Южной Осетией и Грузией. Был вариант: до признания совершить несколько общепринятых дипломатических телодвижений, которые произвели бы очень хорошее впечатление на международное сообщество, а именно, скажем, Лаврову выступить в ООН, пригласить западных наблюдателей в Южную Осетию, показать им ситуацию и только потом выходить на признание. Но ситуация была азартная, и этого сделано не было.
- По вашему опыту предыдущих подобных встреч можно ли сказать, что власть прислушивается на них к тем оппозиционным мнениям, которые звучат из уст представителей общественности?
- Власть прислушивается к массовому мнению. К мнению вот того, что раньше называлось интеллигенция, не слишком прислушивается. Но, конечно, в данном случае речь идет о людях, которые известны, о публичных деятелях, и совсем идти против их позиции власть бы не стала. Но я не уверен, что в данном случае будут хоть какие-то намеки на оппозиционные высказывания в таком более-менее массовом порядке. Поэтому здесь говорить о том, что власти будет высказано некое принципиальное несогласие с ее деятельностью и власть окажется перед выбором, принимать это или идти дальше - такого не будет.
Политолог Владимир Прибыловский тоже не ожидает от предстящей встречи скандальных событий.
- Я думаю, здесь есть конъюнктурный элемент - после событий на Кавказе продемонстрировать вот это единение, тем более что как раз интеллигенция несколько разошлась в оценке действий властей во время этого кризиса. Но кроме конъюнктурной составляющей, есть и такая более общая. Любая власть, а особенно такая недемократическая, авторитарная, хочет себя украсить какими-то ярлыками и казаться просвещенной, связанной с культурой, и делает это в меру своих сил. Самых, так сказать, горластых не пригласят. Но известно, что на встречу с Путиным попадал Прилепин, который в те времена был членом Национал-большевистской партии. Писатели по определению люди интеллигентные, и когда их приглашают, то помимо того, что кто-то, может быть, был предварительно обработан, есть еще такой момент: тебя пригласили, неудобно скандалить в гостях…
- То есть это такой беспроигрышный вариант?
- Я думаю, что да. Кроме того, наши вожди, надо отдать им должное, люди раскованные, речью владеют и в случае чего могут и ответить, если на них наедут. Во всяком случае, они не будут в ступоре, они будут отвечать с той или иной степенью убедительности. Путин же не боится публики.
