"Многие, кто попадает в тюрьму по наркотической 228-й статье, не чувствуют себя преступниками. Человек вроде бы знает, что это является преступлением в нашей стране и за это его, если задержат, непременно посадят, но он как бы думает: ну в чем же тут преступление? За свои деньги себе что-то покупаю, и все. Нет ни ущерба, ни пострадавших", – рассказывает художник Андрей Митенев. За незаконное хранение наркотиков его задержали в декабре 2017 года. За два с половиной года, проведенных в колонии, он нарисовал более 200 работ о тюремном быте. Все они войдут в сборник, сбор средств на который сейчас открыт на краудфандинговой платформе "Планета".

Андрея Митенева задержали в 2017 году в электричке, когда он вышел в тамбур покурить. С собой у него оказалось два грамма амфетамина. "Я видел раньше, что такие репрессивные меры принимаются и что людей за наркотики сажают, но, к сожалению, меня эта угроза не остановила. Понадобилось попасть в тюрьму, чтобы образумиться", – вздыхает художник.

Первые несколько месяцев после задержания оказались самыми тяжелыми, признается он. О том, что он может попасть в тюрьму, художник раньше вообще не думал: не отождествлял себя с этой сферой жизни и поэтому чувствовал там себя посторонним.

"Для людей, которые занимаются квартирными кражами или разбоем, тюрьма воспринимается как "своя среда". А люди, попавшие туда по наркотическим статьям, могут впасть в депрессию. Сам видел пару таких, кого сам факт попадания в тюрьму надломил психологически", – делится Митенев.

Смотри также

Жертвы наркополитики. Как помочь осуждённым по 228-й статье

Он признается, что и сам был близок к такому состоянию в первые дни. Потом сокамерники, узнав, что он художник, подарил ему цветные карандаши. Рисование отвлекало от мрачных мыслей.

Изображать что-то, не относящееся к тюремной жизни, у Митенева не получалось, поэтому он начал запечатлевать все, что видел вокруг. Со временем понял, что многие рисунки непонятны тем, кто с тюремной жизнью никогда не сталкивался, и стал придумывать к ним короткие описания.

– Помните, что было первым, что вы нарисовали?

– Первыми были эскизы о том, как происходил процесс задержания. Они посвящены ритуалу лишения свободы. Сначала человек попадает в отдел полиции, потом его увозят на следственный эксперимент, где нужно показать место закладки и все подробно рассказать, потом проходят допрос и обыск, потом везут к помощнику прокурора, а позже в СИЗО. Все эти рисунки, правда, не вошли в книжку, которую я планирую издавать.

– А какими были первые рисунки из вошедших в книгу?

– Это работы, которые я написал, когда уже освоился. Я тогда был в "Матросской тишине". Это зарисовки с прогулки. Когда мне в первый раз сказали, что мы идем гулять, я очень обрадовался. Но в итоге оказалось, что мы идем в такую же камеру, только на крыше. То есть вместо потолка там была решетка, а чуть выше гофрированный металл. Был декабрь, и отличалась эта прогулка от камеры только тем, что на прогулке было холодно и очень грязно, а еще громко орала музыка. А мы все ходили по кругу. Я пытался это круговое движение нарушить, но у меня не получалось. Потом, помню, кто-то сказал: "Давайте сменим направление, а то уже голова кружится". И мы пошли в другую сторону. На первых рисунках я вот это и изобразил.

Вошедшие в книгу работы Митенева можно разделить на три части: рисунки, касающиеся быта в камере, посвященные работе в хозотряде СИЗО "Матросская тишина", и изображения жизни в колонии. Художник отбывал наказание в ИК-3 Тамбовской области.

Несмотря на то что изображал Митенев в основном тюремный быт, сам процесс рисования был для него попыткой уйти от реальности, в которой он вынужденно находился. "Когда ты рисуешь, ты думаешь о композиции, цвете – о чем-то своем".

Издавать книгу со своими тюремными работами он первоначально не планировал. Сначала он думал о том, чтобы провести выставку после освобождения. Потом понял, что работ накопилось слишком много, тогда и появилась идея сборника.

"Единственное – было непонятно, что делать с рисунками в колонии. Я очень боялся за их сохранность. Периодически же там проводят обыски. У меня их во время обыска просматривали и часть уничтожали. Я по памяти рисовал заново", – рассказывает художник.

Уничтожали в основном те работы, которые вызывали недовольство у администрации. Больше всего не нравились изображения быта заключенных. Например, уничтожен был рисунок, где показывался ритуал распития чифира. "Обычно берется кружка с чифиром и запускается по кругу. Прежде чем сделать глоток, каждый произносит тост, который заканчивается фразой “Жизнь ворам”. Все присутствующие должны после этого хором крикнуть "вечно", – вспоминает Митенев.

Чтобы сохранить свои работы, он сначала прятал их в библиотеке, потом на складе, где работал ночью. Как-то раз он пытался отправить их жене по почте, но рисунки ему вернули. Когда Митенева перевели в колонию, все нарисованное ему пришлось оставить в СИЗО: "Не бери их с собой, – говорил начальник отряда. – Все выбросят к чертям. Лучше оставь здесь. Потом жена заберет по доверенности". На самом же деле оказалось, что отдавать их не хотели – рисунки жене пришлось забирать с боем. А уже потом в колонии художник стал передавать новые изображения супруге во время свиданий.

Об опыте заключения он не жалеет. "Никому и не желаю такого, конечно, – поспешно добавляет художник. – Находясь в тюрьме, однако, начинаешь понимать многие вещи, которые здесь, на воле, происходят, потому что тюрьма – это же квинтэссенция государства. Это прямо государство в миниатюре. Там происходят все те же процессы, что и здесь, только там они доведены до абсурда".

В качестве примера таких "абсурдных" ситуациях Митенев приводит визит патриарха в "Матросскую тишину": миф о потемкинских деревнях приобрел там новое значение. "В ожидании визита было решено переделать асфальт. Материала для этого у нас не было, поэтому было придумано имитировать асфальт в виде цемента с углями. Потом решили перекрасить все фасады, а на улице ноябрь – минусовая температура. И без того дешевую эмульсионную краску мы разбавляли кипятком, и, пока она не заледенела, намазывали ее на фасад и заборы. Летом во время дождя все это, конечно, потекло, – говорит художник. – Работы там вообще всегда проводились не потому что все развалилось и заржавело, а потому что кто-то едет. Это демонстрация такого государственного маразма".

С государственным маразмом сталкиваются постоянно и женщины в колониях. Большинство из них тоже сидят как раз по наркотическим статьям, говорит автор проекта "Женщина. Тюрьма. Общество" Леонид Агафонов. В конце июня он решил провести в Петербурге выставку, посвященную итогам пятилетней работы проекта.

"Я подумал, нужно сделать выставку с какими-то промежуточными результатами, чтобы показать, чем мы тут занимается, – рассказывает Агафонов. – Мы же работаем с уязвимыми группами. То есть мы вроде бы работаем, но вроде нас и не видно".

Выставка состоит из портретов заявительниц, которые обращались к правозащитнику за помощью, а также из рисунков, связанных с тюремной тематикой. Цель мероприятия – привлечь внимание к тому, в каких условиях содержатся в колониях женщины с детьми, как их этапируют и оказывают медицинскую помощь.

Выставку можно условно разделить на несколько разделов: женщины и дети, ВИЧ-позитивные женщины в колониях, классовая система и представители ЛГБТ-сообщества в тюрьмах, а также женщины и онкология. Последняя была представлена документальным фильмом "Последняя Надежда", который снял Агафонов.

Он планирует провести выставку еще два раза в Петербурге. Новое открытие намечено в ДК Розы на август.