Обозреватель Радио Свобода никого не призывает и не отговаривает ехать отдыхать в Абхазию, просто делится впечатлениями.
Несколько городских кафе Гудауты по своей вместимости явно рассчитаны на августовско-сентябрьский наплыв отдыхающих. В начале лета в них проводят вечера местные жители (крайне редко в обществе дам). Одно из таких кафе расположилось в фойе заброшенного и полуразрушенного детского кинотеатра, название которого с абхазского переводится как "Совесть". Другое, сделанное в виде двухуровневой конструкции вроде террасы или свободного от стен и перегородок торгового павильона, возведено в центре города, напротив почты.
Сама почта занимает часть первого этажа безликой бетонной коробки с пустыми оконными проемами. В советские времена такое сооружение называлось "узел связи".
Это центральная улица и одна из центральных площадей Гудауты. Это же место на открытках представлено другим ракурсом – с видом на старинное здание с часами на башне. Интересно, кто-нибудь в Гудауте запомнил, в какой день эти часы остановились? Конечно, любой из местных жителей отнесет этот исторический момент к 1992-1993 году, вряд ли точнее. Все, что может неприятно удивить, здесь причисляют к последствиям той войны с Грузией. Вот и "открыточное" здание с примыкающей к нему "Диетической столовой" стоит без стекол и признаков чьего-либо меркантильного интереса уже явно не менее 15 лет.
Городок поделен между дворнягами, они вычисляют приезжих моментально и сопровождают гостей во всех передвижениях по улицам – ждут у входа в кафе или в магазин, непременно приветливо машут хвостом и не путаются под ногами, но при появлении конкурента могут и голос подать весьма недружелюбно. Судя по всему, в сезон песья преданность и деликатность очень часто вознаграждаются угощением от туристов. Кошки тоже не бьют на жалость, а пытаются взять свое за счет неброской красоты и вкрадчивого голоса.
Если пойти мимо "Диетической столовой" к побережью, то встретятся еще несколько достопримечательностей: разгромленный летний театр, дом культуры, где жизнь (культурная?) теплится в нескольких окнах, потом будет городской Парк культуры и отдыха с заржавевшим колесом обозрения у крутого спуска к берегу моря. Здесь центр общественной жизни – еще одно кафе. Это заведение выглядит, как построенное всерьез и надолго: уличная эстрада и танцплощадка, ограда и закрытий зал выполнены в каменной кладке. Уличные столики с модной подсветкой. Солидное длинное меню. Его содержание не соответствует истинному положению дел на кухне – в наличии нет и половины блюд. Но расположившихся за уличными столиками молодых авторитетных аборигенов это мало беспокоит, как и то, что блатная песня про Магадан на всю округу в исполнении пьяного кавказца только в первый раз кажется комичной. Когда он ее споет в микрофон восемь раз подряд, зарыдает от безысходности любой отдыхающий, а первым тот, кто добрался до абхазского побережья Черного моря с Колымы.
Кстати, о встречных визитах абхазцев в Россию. Самое простое – это в Сочи и в Краснодар. За чем угодно: от бытовой техники и мебели из Ikea для оформления интерьера кафе до спиртного и прочих мелких радостей беспошлинной торговли. Единственного киоска Duty Free по пути через границу из России в Абхазию вполне достаточно, чтобы поддерживать в ошеломляюще низком для россиянина ценовом диапазоне ассортимент ларька где-нибудь возле рынка. В иные хитрости столь чудесного ценообразования я не вникала.
Платформа Псырцха в АфонеПрипертая к Черному морю горами на узкой полоске независимой абхазской суши, я десять дней примеряла на себя костюм отпускника (далеко не всегда купальный), проверяла на живучесть медуз на солнце и стереотипы. Пришлось поддаться одному из стереотипов еще перед поездкой – я не сказала матери, что еду именно в Абхазию. Знала, что обреку ее на бессонные ночи, ведь "в Абхазии стреляли".
Да, в Абхазии стреляли, стреляют и, вероятно, будут стрелять. Сама слышала автоматные очереди в ночи, а утром местные объяснили, что стрельба, возможно, была салютом на чьей-нибудь свадьбе. Стреляные гильзы здесь можно собирать, как ракушки. С той лишь разницей, что ракушки следует собирать у моря, а гильзы разного типа и калибра попадаются в остальных местах. Количество же вполне сравнимое. Напоминания о прошлой стрельбе – это и поврежденные осколками стены, и пустые оконные проемы жилых домов.
Многоквартирный жилой дом в Абхазии ломает все представления о принципах работы коммуникаций и систем жизнеобеспечения. Современный стеклопакет торчит где-нибудь в середине дома, а вокруг – пустые оконные проемы даже без стекол. А как же работают в таких полузаселенных или, точнее, почти необитаемых домах водопровод, канализация, отопление, электропроводка?
Даже в центре столицы, в Сухуми, поврежденные войной здания остаются в том состоянии, которое позволяет играть в развивающую игру "найди десять (или больше) отличий", используя фотографии семнадцати-восемнадцатилетней давности. И не факт, что обнаруженные отличия будут в пользу настоящего. Развалины и заброшенные здания живописно одолевает растительность, позволяя находить в увиденном даже некоторую эстетику. Не сразу поняла, что именно показалось еще более необычным, чем повсеместное присутствие руин, – но это отсутствие запаха нечистот и опасности, традиционно исходящего от подобных мест. На счет туалетного амбре – все объяснимо. В Абхазии, по всей видимости, нет бомжей в российском понимании этого слова. Впрочем, и главные опасности здесь – тоже не знакомые большинству россиян.
Несколько городских кафе Гудауты по своей вместимости явно рассчитаны на августовско-сентябрьский наплыв отдыхающих. В начале лета в них проводят вечера местные жители (крайне редко в обществе дам). Одно из таких кафе расположилось в фойе заброшенного и полуразрушенного детского кинотеатра, название которого с абхазского переводится как "Совесть". Другое, сделанное в виде двухуровневой конструкции вроде террасы или свободного от стен и перегородок торгового павильона, возведено в центре города, напротив почты.
Сама почта занимает часть первого этажа безликой бетонной коробки с пустыми оконными проемами. В советские времена такое сооружение называлось "узел связи".
Городок поделен между дворнягами, они вычисляют приезжих моментально и сопровождают гостей во всех передвижениях по улицам – ждут у входа в кафе или в магазин, непременно приветливо машут хвостом и не путаются под ногами, но при появлении конкурента могут и голос подать весьма недружелюбно. Судя по всему, в сезон песья преданность и деликатность очень часто вознаграждаются угощением от туристов. Кошки тоже не бьют на жалость, а пытаются взять свое за счет неброской красоты и вкрадчивого голоса.
Если пойти мимо "Диетической столовой" к побережью, то встретятся еще несколько достопримечательностей: разгромленный летний театр, дом культуры, где жизнь (культурная?) теплится в нескольких окнах, потом будет городской Парк культуры и отдыха с заржавевшим колесом обозрения у крутого спуска к берегу моря. Здесь центр общественной жизни – еще одно кафе. Это заведение выглядит, как построенное всерьез и надолго: уличная эстрада и танцплощадка, ограда и закрытий зал выполнены в каменной кладке. Уличные столики с модной подсветкой. Солидное длинное меню. Его содержание не соответствует истинному положению дел на кухне – в наличии нет и половины блюд. Но расположившихся за уличными столиками молодых авторитетных аборигенов это мало беспокоит, как и то, что блатная песня про Магадан на всю округу в исполнении пьяного кавказца только в первый раз кажется комичной. Когда он ее споет в микрофон восемь раз подряд, зарыдает от безысходности любой отдыхающий, а первым тот, кто добрался до абхазского побережья Черного моря с Колымы.
Кстати, о встречных визитах абхазцев в Россию. Самое простое – это в Сочи и в Краснодар. За чем угодно: от бытовой техники и мебели из Ikea для оформления интерьера кафе до спиртного и прочих мелких радостей беспошлинной торговли. Единственного киоска Duty Free по пути через границу из России в Абхазию вполне достаточно, чтобы поддерживать в ошеломляюще низком для россиянина ценовом диапазоне ассортимент ларька где-нибудь возле рынка. В иные хитрости столь чудесного ценообразования я не вникала.
Да, в Абхазии стреляли, стреляют и, вероятно, будут стрелять. Сама слышала автоматные очереди в ночи, а утром местные объяснили, что стрельба, возможно, была салютом на чьей-нибудь свадьбе. Стреляные гильзы здесь можно собирать, как ракушки. С той лишь разницей, что ракушки следует собирать у моря, а гильзы разного типа и калибра попадаются в остальных местах. Количество же вполне сравнимое. Напоминания о прошлой стрельбе – это и поврежденные осколками стены, и пустые оконные проемы жилых домов.
Многоквартирный жилой дом в Абхазии ломает все представления о принципах работы коммуникаций и систем жизнеобеспечения. Современный стеклопакет торчит где-нибудь в середине дома, а вокруг – пустые оконные проемы даже без стекол. А как же работают в таких полузаселенных или, точнее, почти необитаемых домах водопровод, канализация, отопление, электропроводка?
Даже в центре столицы, в Сухуми, поврежденные войной здания остаются в том состоянии, которое позволяет играть в развивающую игру "найди десять (или больше) отличий", используя фотографии семнадцати-восемнадцатилетней давности. И не факт, что обнаруженные отличия будут в пользу настоящего. Развалины и заброшенные здания живописно одолевает растительность, позволяя находить в увиденном даже некоторую эстетику. Не сразу поняла, что именно показалось еще более необычным, чем повсеместное присутствие руин, – но это отсутствие запаха нечистот и опасности, традиционно исходящего от подобных мест. На счет туалетного амбре – все объяснимо. В Абхазии, по всей видимости, нет бомжей в российском понимании этого слова. Впрочем, и главные опасности здесь – тоже не знакомые большинству россиян.
