Если чем и мог заинтересовать Путина его любимый политический писатель послереволюционного Русского зарубежья Ильин, так это своими взглядами на фашизм. Не брать же было Лидеру нации представление о Советском Союзе как о "невиданным в истории человечества революционном и военном агрессоре".
В послесоветское время прах Ильина был перенесён из Франции в Москву, на монастырское кладбище. Надгробие было поставлено на деньги Путина, о чём оповестили общественность.
Удариться в вождизм-цезаризм Путин мог бы и без помощи Ильина. Кому, как не чекисту с высшим юридическим образованием, знать, что означает единоначалие в стране, где всё демократическое обозначено в меню, а в натуре нету? Сообразить, что такое возможно и в послесоветских условиях, он тоже мог бы сам. Но Ильин показал ему, что это может быть обосновано, так сказать, научно. Более того, освящено именем Бога, духом православия, всем содержимым русской души. Кто любит Отечество, тот, согласно этой проповеди, должен не бояться фашизма, а видеть в нём и плохое, и хорошее - всё хорошее принимать к исполнению, а плохого избегать (учившийся диалектике не по Гегелю, мыслитель полагал, что одно можно оторвать от другого).
Фашизм, по Ильину, "исходил из здорового национально-патриотического чувства, без которого ни один народ не может ни утвердить своего существования, ни создать свою культуру". Можно представить себе, с какой жадностью читал это наш герой. "В час национальной опасности здоровые силы народа будут всегда концентрироваться в направлении охранительно-диктаториальном"… По ходу дела выяснилось, что не только собственно фашизм, но и вождизм-цезаризм в широком смысле слова делится на прогрессивный и реакционный, то есть, наш и не наш. Цезаризм одного Наполеона – хороший, цезаризм другого (точнее, третьего) – плохой. Цезаризм Гитлера оказался, к прискорбию учителя, очень плохим: "идолопоклонническим, горделивым, террористическим". А вот цезаризм Франко и Салазара – прогрессивный. Его-то и завещал наставник будущим правителям России, особо подчеркнув, что они, по примеру этих двух, должны будут отказаться от слов "фашизм" и "национал-социализм", а избрать "другое наименование".
Судя по экономической политике Путина, он лучше всего усвоил главное, выделенное Ильиным, достоинство фашизма: враждебность к социализму. Конечно, в таком противопоставлении этих "измов" есть содержательная натяжка. Фашизм и социализм, они всё-таки из одного гнезда. Но Путин, к счастью для России, не стал мудрствовать. Раз такой большой человек, как Ильин, говорит, что фашизм – враг социализма, значит так оно и есть. А кто же тогда друг? Правильно: капитализм. А капитализм – это Гайдар и его команда. Гайдара брошу послесоветской толпе на съедение, а команду возьму.
Вот так примерно из гэбэшника выработался либерал в экономике. Вот откуда взялась та уверенность, с какой он на днях разбивал на экране завиральные идеи своих левых противников: от Явлинского и Дмитриевой до Зюганова и кого там ещё. Перед нами был живой, прямой, подкованный рыночник, а не тот деревянный, неприятный самому себе, актёр, который зачем-то торчал в телевизоре все эти годы. Одна только ухмылка, с которой он разобрал известное предложение дать всем гражданам по 30 соток земли, а дороги, свет и воду к будущим дачным посёлкам провести за счёт казны, могла расположить к нему всякого, кто не только жил, а и думал в СССР.
А что же Иван Ильин? Переворачивается ли он в гробу из-за того, что его не праздными читателями оказались последние чекисты – опора столь ему ненавистного "в корне нерусского и враждебного национальной России псевдогосударства"? Или лежит покойно, одобрительно принимая доходящие до него сведения о том, как они расправляются с социализмом?
Что касается нас, то конец путинизма мы, разумеется, встретим с облегчением. Но политический конец Путина вызовет - уже вызывает - ощущение трагедии человека, не совладавшего с грузом. С двумя грузами: политическим и нравственным, часто совпадавшими и, наконец, бесповоротно совпавшими. Порка левых – это хорошо, но за день до того было не что иное, как по-советски устроенное стояние на Поклонной горе. И тот же самый Путин это приветствовал, благодарил собравшихся, сказал, что поучаствует в уплате штрафа за превышение заявленной численности своих сторонников... Кажется, в одном человеке не может быть столько здравости и одновременно - бесчестья, пусть эти свойства из совершенно разных опер. Раздвоение, расщепление... Такая раскоряка, что слышишь треск разрываемых связок. И всё это – и то ли ещё будет! – для чего? Если верить его всё более прозрачным и серьёзным намёкам, - чтобы уберечь Россию от левого поворота.
В послесоветское время прах Ильина был перенесён из Франции в Москву, на монастырское кладбище. Надгробие было поставлено на деньги Путина, о чём оповестили общественность.
Удариться в вождизм-цезаризм Путин мог бы и без помощи Ильина. Кому, как не чекисту с высшим юридическим образованием, знать, что означает единоначалие в стране, где всё демократическое обозначено в меню, а в натуре нету? Сообразить, что такое возможно и в послесоветских условиях, он тоже мог бы сам. Но Ильин показал ему, что это может быть обосновано, так сказать, научно. Более того, освящено именем Бога, духом православия, всем содержимым русской души. Кто любит Отечество, тот, согласно этой проповеди, должен не бояться фашизма, а видеть в нём и плохое, и хорошее - всё хорошее принимать к исполнению, а плохого избегать (учившийся диалектике не по Гегелю, мыслитель полагал, что одно можно оторвать от другого).
Фашизм, по Ильину, "исходил из здорового национально-патриотического чувства, без которого ни один народ не может ни утвердить своего существования, ни создать свою культуру". Можно представить себе, с какой жадностью читал это наш герой. "В час национальной опасности здоровые силы народа будут всегда концентрироваться в направлении охранительно-диктаториальном"… По ходу дела выяснилось, что не только собственно фашизм, но и вождизм-цезаризм в широком смысле слова делится на прогрессивный и реакционный, то есть, наш и не наш. Цезаризм одного Наполеона – хороший, цезаризм другого (точнее, третьего) – плохой. Цезаризм Гитлера оказался, к прискорбию учителя, очень плохим: "идолопоклонническим, горделивым, террористическим". А вот цезаризм Франко и Салазара – прогрессивный. Его-то и завещал наставник будущим правителям России, особо подчеркнув, что они, по примеру этих двух, должны будут отказаться от слов "фашизм" и "национал-социализм", а избрать "другое наименование".
Судя по экономической политике Путина, он лучше всего усвоил главное, выделенное Ильиным, достоинство фашизма: враждебность к социализму. Конечно, в таком противопоставлении этих "измов" есть содержательная натяжка. Фашизм и социализм, они всё-таки из одного гнезда. Но Путин, к счастью для России, не стал мудрствовать. Раз такой большой человек, как Ильин, говорит, что фашизм – враг социализма, значит так оно и есть. А кто же тогда друг? Правильно: капитализм. А капитализм – это Гайдар и его команда. Гайдара брошу послесоветской толпе на съедение, а команду возьму.
Вот так примерно из гэбэшника выработался либерал в экономике. Вот откуда взялась та уверенность, с какой он на днях разбивал на экране завиральные идеи своих левых противников: от Явлинского и Дмитриевой до Зюганова и кого там ещё. Перед нами был живой, прямой, подкованный рыночник, а не тот деревянный, неприятный самому себе, актёр, который зачем-то торчал в телевизоре все эти годы. Одна только ухмылка, с которой он разобрал известное предложение дать всем гражданам по 30 соток земли, а дороги, свет и воду к будущим дачным посёлкам провести за счёт казны, могла расположить к нему всякого, кто не только жил, а и думал в СССР.
А что же Иван Ильин? Переворачивается ли он в гробу из-за того, что его не праздными читателями оказались последние чекисты – опора столь ему ненавистного "в корне нерусского и враждебного национальной России псевдогосударства"? Или лежит покойно, одобрительно принимая доходящие до него сведения о том, как они расправляются с социализмом?
Что касается нас, то конец путинизма мы, разумеется, встретим с облегчением. Но политический конец Путина вызовет - уже вызывает - ощущение трагедии человека, не совладавшего с грузом. С двумя грузами: политическим и нравственным, часто совпадавшими и, наконец, бесповоротно совпавшими. Порка левых – это хорошо, но за день до того было не что иное, как по-советски устроенное стояние на Поклонной горе. И тот же самый Путин это приветствовал, благодарил собравшихся, сказал, что поучаствует в уплате штрафа за превышение заявленной численности своих сторонников... Кажется, в одном человеке не может быть столько здравости и одновременно - бесчестья, пусть эти свойства из совершенно разных опер. Раздвоение, расщепление... Такая раскоряка, что слышишь треск разрываемых связок. И всё это – и то ли ещё будет! – для чего? Если верить его всё более прозрачным и серьёзным намёкам, - чтобы уберечь Россию от левого поворота.
