Сколько существует путинизм, столько и задаётся вопрос: почему он терпит ряд СМИ, которые его поносят
Всё больше в глаза бросается одна особенность кремлёвской пропаганды. В ней задействованы лица, которые призваны изображать из себя независимых и оригинальных наблюдателей. Они поносят власть, подчас так едко, что аж жуть, но не щадят и её противников, являющихся в данном случае подлинной мишенью. С виду – всем сёстрам по серьгам.
Серьёзного агента и готовят серьёзно. (Или ищут готового, или сам находится – таких называют инициативниками). Исключительно важно, чтобы ему доверяла среда, в которую он внедрён. Для этого ему позволяется многое, в иных случаях – всё: связать ли себя с нею преступлением, стать ли закоренелым врагом отечества. Одному из наших героев, например, было позволено послужить главным редактором крупной газеты, проявить хлёсткую оппозиционность, быть с треском изгнанным, после чего занять заметное место в ряду критиков путинизма. В этой роли он теперь с большим сожалением выкладывает правду-матку, что Путин незаменим, что оппозиция слаба и глупа, главное же – безразлична к рабочему классу, который отвечает ей тем же. А к слову – о непомерных оборонных расходах: это, мол, вынужденный ответ на политику американцев.
Большая удача, когда инициативник сам не знает, что он инициативник, а просто считает себя независимой, самостоятельно мыслящей индивидуальностью. Таким особенно дорожат, работают с ним очень осторожно, чтобы не спугнуть, не обидеть, постоянно и тонко тешат его самолюбие, обычно болезненное.
Пропаганда вскользь – излюбленный приём. Открыли и описали его давно; разумеется, в США. Это – когда главное, что решено донести до публики, высказывается под сурдинку. Бросил пару слов – и продолжил о чём-то другом. Так, однажды, во время очередных выборов, в которых участвовал Явлинский, было сообщено, что с большой охотой за него собираются голосовать сексуальные меньшинства. Один из завсегдатаев московского радиоэфира, о чём бы ни говорил, находит повод вставить, что из всех оппозиционеров уважает одного Рыжкова, и обязательно назовёт его Владимиром Александровичем. Этот приём называется разводкой. Задача – посеять рознь, вызвать подспудное напряжение в сообществе, которое стараются разложить. Пусть там каждый думает, почему это он любит Рыжкова, а не меня, и насколько повинен в этом Рыжков.
Этот поклонник Рыжкова, между прочим, психолог по образованию и некоторому опыту работы. Он немало знает, что и как действует на людей, но избежать разоблачения не удалось и ему, ибо и на старуху бывает проруха, а на всякого мудреца – довольно простоты. Простота является, когда за человека возьмётся тщеславие. Оно в конце концов делает невыносимым сознание, что о вас не знают главного – истинных ваших талантов и успехов. Вам не нужны лавры Хлестакова, но и вас подмывает дать понять хоть кому-нибудь, что вы лицо более значительное, чем кажетесь, что у вас есть особые задачи, что вы допущены в такие сферы, к таким лицам, на такие мероприятия, что…
Сколько существует путинизм, столько и задаётся вопрос: почему он терпит не только отдельных авторов, позволяющих себе лишнее, но ряд популярных радиостанций и газет, кроющих его в хвост и гриву. Ответ напрашивается сам собою, когда шеф одной из них вдруг заявит между делом, что акции вроде "ОкупайАбай" происходят во всём мире, что это такая мода, что и самые демократические власти не знают, как с ними быть. Не каждый из слушателей оценит этот номер украинским присловьем: "Похожа свиня на коня, тільки грива не така" – на то и расчёт. СМИ, о которых речь, все вместе представляют собою своеобразный, сконструированный со специальными целями, холдинг. Там соблюдается квазиплюрализм. На равных с демократами и либералами получают слово их антиподы, вплоть до самых одиозных, и особенно – хулители оппозиции. Расчёт совершенно очевиден, по-своему грамотен и даже остроумен. Лишняя брань в сторону Кремля на вороту уже давно не виснет, а вот на "правду" об оппозиции в одной упаковке с нелицеприятными отзывами о власти кто-то может клюнуть.
Общая кремлёвская установка может быть выражена так: "Не имеет значения, как вы поносите нас, важно – чтобы вы правильно поносили их, подчёркивая при случае со скорбной миной, что силы режима и его противников как минимум равны, а Путин – это надолго. Красной же нитью пусть проходит мысль о неготовности России к демократии. Тут не бойтесь перегнуть палку. Лояльные патриоты не будут в претензии – смело говорите, что у России вообще ничего хорошего не получится, что это Богом проклятая страна, что вся её история показывает, что свободы и порядка в ней никогда не будет, а может быть одно из двух: или свобода или порядок".
Демократические СМИ в любой стране не держат публику в неведении о маргинальных мнениях. Но когда фашисты, нацболы и прочие изо дня в день получают слово наравне с демократами, это – ноухау.
Угадывается путинский профессиональный почерк. Мы вполне можем узнать, что... парень лично иногда участвует в чисто ведомственной гэбэшной рутине, в разработке операций такого рода. Хочется, знаете ли… чуть, было, не сказалось: тряхнуть стариной, да нет, во время службы, как известно, он не был причастен к командно-штабной работе, довольствовался сбором доносов восточно-немецких совков. А хотелось, конечно, серьёзного самостоятельного дела.
Всё больше в глаза бросается одна особенность кремлёвской пропаганды. В ней задействованы лица, которые призваны изображать из себя независимых и оригинальных наблюдателей. Они поносят власть, подчас так едко, что аж жуть, но не щадят и её противников, являющихся в данном случае подлинной мишенью. С виду – всем сёстрам по серьгам.
Серьёзного агента и готовят серьёзно. (Или ищут готового, или сам находится – таких называют инициативниками). Исключительно важно, чтобы ему доверяла среда, в которую он внедрён. Для этого ему позволяется многое, в иных случаях – всё: связать ли себя с нею преступлением, стать ли закоренелым врагом отечества. Одному из наших героев, например, было позволено послужить главным редактором крупной газеты, проявить хлёсткую оппозиционность, быть с треском изгнанным, после чего занять заметное место в ряду критиков путинизма. В этой роли он теперь с большим сожалением выкладывает правду-матку, что Путин незаменим, что оппозиция слаба и глупа, главное же – безразлична к рабочему классу, который отвечает ей тем же. А к слову – о непомерных оборонных расходах: это, мол, вынужденный ответ на политику американцев.
Большая удача, когда инициативник сам не знает, что он инициативник, а просто считает себя независимой, самостоятельно мыслящей индивидуальностью. Таким особенно дорожат, работают с ним очень осторожно, чтобы не спугнуть, не обидеть, постоянно и тонко тешат его самолюбие, обычно болезненное.
Пропаганда вскользь – излюбленный приём. Открыли и описали его давно; разумеется, в США. Это – когда главное, что решено донести до публики, высказывается под сурдинку. Бросил пару слов – и продолжил о чём-то другом. Так, однажды, во время очередных выборов, в которых участвовал Явлинский, было сообщено, что с большой охотой за него собираются голосовать сексуальные меньшинства. Один из завсегдатаев московского радиоэфира, о чём бы ни говорил, находит повод вставить, что из всех оппозиционеров уважает одного Рыжкова, и обязательно назовёт его Владимиром Александровичем. Этот приём называется разводкой. Задача – посеять рознь, вызвать подспудное напряжение в сообществе, которое стараются разложить. Пусть там каждый думает, почему это он любит Рыжкова, а не меня, и насколько повинен в этом Рыжков.
Этот поклонник Рыжкова, между прочим, психолог по образованию и некоторому опыту работы. Он немало знает, что и как действует на людей, но избежать разоблачения не удалось и ему, ибо и на старуху бывает проруха, а на всякого мудреца – довольно простоты. Простота является, когда за человека возьмётся тщеславие. Оно в конце концов делает невыносимым сознание, что о вас не знают главного – истинных ваших талантов и успехов. Вам не нужны лавры Хлестакова, но и вас подмывает дать понять хоть кому-нибудь, что вы лицо более значительное, чем кажетесь, что у вас есть особые задачи, что вы допущены в такие сферы, к таким лицам, на такие мероприятия, что…
Сколько существует путинизм, столько и задаётся вопрос: почему он терпит не только отдельных авторов, позволяющих себе лишнее, но ряд популярных радиостанций и газет, кроющих его в хвост и гриву. Ответ напрашивается сам собою, когда шеф одной из них вдруг заявит между делом, что акции вроде "ОкупайАбай" происходят во всём мире, что это такая мода, что и самые демократические власти не знают, как с ними быть. Не каждый из слушателей оценит этот номер украинским присловьем: "Похожа свиня на коня, тільки грива не така" – на то и расчёт. СМИ, о которых речь, все вместе представляют собою своеобразный, сконструированный со специальными целями, холдинг. Там соблюдается квазиплюрализм. На равных с демократами и либералами получают слово их антиподы, вплоть до самых одиозных, и особенно – хулители оппозиции. Расчёт совершенно очевиден, по-своему грамотен и даже остроумен. Лишняя брань в сторону Кремля на вороту уже давно не виснет, а вот на "правду" об оппозиции в одной упаковке с нелицеприятными отзывами о власти кто-то может клюнуть.
Общая кремлёвская установка может быть выражена так: "Не имеет значения, как вы поносите нас, важно – чтобы вы правильно поносили их, подчёркивая при случае со скорбной миной, что силы режима и его противников как минимум равны, а Путин – это надолго. Красной же нитью пусть проходит мысль о неготовности России к демократии. Тут не бойтесь перегнуть палку. Лояльные патриоты не будут в претензии – смело говорите, что у России вообще ничего хорошего не получится, что это Богом проклятая страна, что вся её история показывает, что свободы и порядка в ней никогда не будет, а может быть одно из двух: или свобода или порядок".
Демократические СМИ в любой стране не держат публику в неведении о маргинальных мнениях. Но когда фашисты, нацболы и прочие изо дня в день получают слово наравне с демократами, это – ноухау.
Угадывается путинский профессиональный почерк. Мы вполне можем узнать, что... парень лично иногда участвует в чисто ведомственной гэбэшной рутине, в разработке операций такого рода. Хочется, знаете ли… чуть, было, не сказалось: тряхнуть стариной, да нет, во время службы, как известно, он не был причастен к командно-штабной работе, довольствовался сбором доносов восточно-немецких совков. А хотелось, конечно, серьёзного самостоятельного дела.
