Сочинская Олимпиада впереди, но в России о ней уже забыли. Не такая уж большая редкость, скорее, обычная вещь: событие, которое забывают до того, как оно состоится. Так произошло, например, с европейским футбольным чемпионатом на Украине. Население забыло о нём ещё до того, как решено было его провести. Та же история с путинизмом. Он ещё в наличии и может выкинуть такие номера, что волосы встанут дыбом, но о нём уже забыли. Можно привести немало веских, вплоть до научных, доказательств, что дела обстоят именно так, но тот, кому они нужны, не заслуживает, чтобы тратить на него время: это просто спорщик.
Сочинская Олимпиада – затея не более безумная, чем любая из сталинских, хрущёвских и брежневских и горбачёвских новаций, и как таковая, она занимает в мыслях простого человека не больше места, чем некогда - Великий план преобразования природы, Продовольственная программа или Перестройка. Здравомыслие масс не стоит преувеличивать, но их выручает здравомыслие и глазомер. Люди без труда различают, что исходит от жизни, а что – от лукавого или начальства, что одно и то же. Всё, что от жизни, оно – для жизни. Всё, что от начальства, оно – для начальства. Ну, какая мне разница, на чём оно наживётся: на Олимпиаде или на Сколково?
Львиную часть своей зарплаты среднестатистический житель той же Украины тратит на питание. Это значит, что он не живёт, а выживает. У человека, который занят выживанием, какой может быть интерес к чему-либо другому? Кто чуть-чуть состоятельнее, тот пленён возможностями, о которых не могли мечтать его родители. Относительно свободный рынок, свобода передвижения, высокие технологии позволяют ему свести на нет свои мысленные связи с общим делом, каким его рисует пропаганда. Вообще-то, так было всегда, только до последнего времени практически всё население уходило во внутреннюю эмиграцию безотчётно, а теперь заметная и растущая его часть делает это сознательно и с вызовом. Кремль притворяется, что озабочен судьбой государства, а подданный упивается таким новшеством, как уже достаточно насыщенная частная жизнь. Рад, что дозрел до неё, дотянул, дорвался…
Такого человеческого материала в России ещё не было. Это делает текущий момент не похожим ни на один предыдущий. Это меняет всё. Всё вроде знакомо и всё – ново, всё ясно – и ничего не ясно. Невозможно сказать ни как поведёт себя население, ни что учудит режим. Стороны сами этого не знают. Интереснее, конечно, первая часть вопроса – о населении, ибо режим с известных пор не действует, а реагирует, и действовать больше никогда не будет, почему и сказано выше, что он уже забыт. В VIPпредбанниках, правда, можно слышать, что решено держаться до конца, занять круговую оборону, отстреливаться до последнего патрона (украинский аналог Партии жуликов и воров, тот будет попроще - важничает: мы, мол, пришли навсегда). Каждое появление первых лиц на экране призвано что-то замазать, замутить, исказить, извратить, оболгать. Но это всё не действие, а реакция – штука малоинтересная, хоть и мерзкая. А вот что будет делать население… Появится ли у него общее, отдельное от "государственного", общее дело и в чём оно будет состоять? На первый взгляд, состоять оно может только в свержении существующего строя, но так ли уж трудно представить себе другие задачи, для решения которых люди будут вынуждены объединиться? Ведь пробы уже есть, страна их знает. В российских условиях они по определению приобретают политический характер, но это, так сказать, побочное действие. Глубинка чревата самоуправлением. Народная память, конечно, короткая, ну, а вдруг всё-таки всплывут в ней добольшевистские – беспартийные, заметим - советы? Не исключено и такое общее дело, как организованная самооборона от полиции и судов, от всевозможных инспекций и чиновничье-бандитских группировок Кущёвского пошиба. Может быть, недалеко и до гражданского неповиновения.
Несомненно одно и главное, чего не понимает и не поймёт режим: с этой силой в принципе невозможно договориться, потому что она нарождается как параллельный мир или параллельная популяция, для которой кремлёвская вертикаль с её обслугой – нечто такое чужое, внечеловеческое, как баре для крестьян во времена русских бунтов.
Сочинская Олимпиада – затея не более безумная, чем любая из сталинских, хрущёвских и брежневских и горбачёвских новаций, и как таковая, она занимает в мыслях простого человека не больше места, чем некогда - Великий план преобразования природы, Продовольственная программа или Перестройка. Здравомыслие масс не стоит преувеличивать, но их выручает здравомыслие и глазомер. Люди без труда различают, что исходит от жизни, а что – от лукавого или начальства, что одно и то же. Всё, что от жизни, оно – для жизни. Всё, что от начальства, оно – для начальства. Ну, какая мне разница, на чём оно наживётся: на Олимпиаде или на Сколково?
Львиную часть своей зарплаты среднестатистический житель той же Украины тратит на питание. Это значит, что он не живёт, а выживает. У человека, который занят выживанием, какой может быть интерес к чему-либо другому? Кто чуть-чуть состоятельнее, тот пленён возможностями, о которых не могли мечтать его родители. Относительно свободный рынок, свобода передвижения, высокие технологии позволяют ему свести на нет свои мысленные связи с общим делом, каким его рисует пропаганда. Вообще-то, так было всегда, только до последнего времени практически всё население уходило во внутреннюю эмиграцию безотчётно, а теперь заметная и растущая его часть делает это сознательно и с вызовом. Кремль притворяется, что озабочен судьбой государства, а подданный упивается таким новшеством, как уже достаточно насыщенная частная жизнь. Рад, что дозрел до неё, дотянул, дорвался…
Такого человеческого материала в России ещё не было. Это делает текущий момент не похожим ни на один предыдущий. Это меняет всё. Всё вроде знакомо и всё – ново, всё ясно – и ничего не ясно. Невозможно сказать ни как поведёт себя население, ни что учудит режим. Стороны сами этого не знают. Интереснее, конечно, первая часть вопроса – о населении, ибо режим с известных пор не действует, а реагирует, и действовать больше никогда не будет, почему и сказано выше, что он уже забыт. В VIPпредбанниках, правда, можно слышать, что решено держаться до конца, занять круговую оборону, отстреливаться до последнего патрона (украинский аналог Партии жуликов и воров, тот будет попроще - важничает: мы, мол, пришли навсегда). Каждое появление первых лиц на экране призвано что-то замазать, замутить, исказить, извратить, оболгать. Но это всё не действие, а реакция – штука малоинтересная, хоть и мерзкая. А вот что будет делать население… Появится ли у него общее, отдельное от "государственного", общее дело и в чём оно будет состоять? На первый взгляд, состоять оно может только в свержении существующего строя, но так ли уж трудно представить себе другие задачи, для решения которых люди будут вынуждены объединиться? Ведь пробы уже есть, страна их знает. В российских условиях они по определению приобретают политический характер, но это, так сказать, побочное действие. Глубинка чревата самоуправлением. Народная память, конечно, короткая, ну, а вдруг всё-таки всплывут в ней добольшевистские – беспартийные, заметим - советы? Не исключено и такое общее дело, как организованная самооборона от полиции и судов, от всевозможных инспекций и чиновничье-бандитских группировок Кущёвского пошиба. Может быть, недалеко и до гражданского неповиновения.
Несомненно одно и главное, чего не понимает и не поймёт режим: с этой силой в принципе невозможно договориться, потому что она нарождается как параллельный мир или параллельная популяция, для которой кремлёвская вертикаль с её обслугой – нечто такое чужое, внечеловеческое, как баре для крестьян во времена русских бунтов.
