Архивный проект "Радио Свобода на этой неделе 20 лет назад". Самое интересное и значительное из архива Радио Свобода двадцатилетней давности. Незавершенная история. Еще живые надежды. Могла ли Россия пойти другим путем?
Проблема спортивных тренеров и в целом - отношения в спорте стали в последние годы острой и актуальной темой. Началось все, как водится, не вчера, а давным-давно. И фигура яркого наставника Станислава Жука - лучший тому пример.
Специальная программа московской редакции, посвященная памяти заслуженного тренера Советского Союза по фигурному катанию Станислава Жука. О нем вспоминают Людмила Белоусова и Олег Протопопов - олимпийские чемпионы по фигурному катанию, Тамара Москвина - тренер, Нина Домановская - хореограф, Елена Водорезова - фигуристка, призер чемпионатов мира в женском одиночном катании. Автор и ведущий Алексей Кузнецов. Эфир 10 декабря 1998.
Алексей Кузнецов: "Лучшее, что нам дает история, это возбуждаемый ею энтузиазм". Станислав Жук когда-то процитировал эти гетевские строки в своей книге "…и серебряный иней…", увидевшей свет в 1971 году. Мы можем долго спорить о сущности того энтузиазма, который возбуждает в людях ставшая уже исторической фигура самого Жука, однако наличие сильных чувств и эмоций при упоминании его имени надежно гарантировано. И это не удивительно. Жизнь выдающихся людей всегда сопрягается с жизнью страны, в которой они живут и умирают. И особенно это заметно, когда человек волей или неволей становится одним из символов своей страны. Сегодня мы не станем делать далеко идущих выводов, мы просто дадим вам возможность услышать людей, близко знавших Жука и работавших с ним. Ну, уж а исторические параллели вы проведете сами.
Станислав Жук умер 1 ноября, он внезапно упал в метро и спасти его не удалось. Ему было 63 года. Жук давно стал знаковым персонажем не только в фигурном катании и не только во всем советском спорте. Его жизнь, его работа и результаты его творчества весьма точно соприкасаются со всей историей советского общества, а в чем- то даже и символизируют его. Один из первопроходцев современного фигурного катания, тренер, которого называли "машиной по штамповке чемпионов", он, казалось бы, прочно вошел в историю спорта. Однако противоречивость его фигуры в воспоминаниях тех, кто его знал, порой не поддается объяснению.
В числе своих достижений он называл более двадцати оригинальных элементов, придуманных им только в парном катании. Однако многие думают, что он не более чем умело использовал чужие наработки. Он говорил, что его ученики завоевали 67 золотых, 34 серебряных и 35 бронзовых медалей, но числа эти явно преувеличены, если вспомнить, что своими учениками он считал всех тех, кто даже короткое время тренировался у него, но фактически его учеником вряд ли может быть. Например, Людмилу Пахомову. Но разбираться в цифрах и пытаться арифметически точно выразить суть достижений и провалов Станислава Жука – дело, заранее обреченное на неудачу. Гораздо интереснее попробовать разобраться в нем самом. Ведь Жук, кроме всего прочего, был одной из самых противоречивых фигур советского общества. Первое воспоминание о нем в интервью Радио Свобода принадлежит его вечным соперникам - Людмиле Белоусовой и Олегу Протопопову.
Людмила Белоусова: Когда мы уехали из Советского Союза и впервые приехали на чемпионат мира в Копенгаген в 1982 году, он единственный, не побоявшись КГБ, который вокруг него крутился, подошел к нам, расцеловался и начал с нами разговаривать. Мы тогда были очень удивлены и сказали: "Стасик, тебе же влетит за это!"
Олег Протопопов: Он так неприлично выразился вслух, что он имел всех этих, кто его окружал. Там были и Синилкина, и Роднина, и агенты КГБ были, мы знали их в лицо буквально. Он в данном случае не побоялся подойти к нам, в то время, когда все проходили мимо нас и даже боялись сказать "здравствуйте". Тамара Москвина, увидев нас в фойе этого дворца спорта копенгагенского, метров за десять закричала: "Олег, не подходи! Потом!" Потому что она понимала, что если вдруг я к ней подойду, все ее выезды мгновенно прекратятся.
"Тренер, которого называли "машиной по штамповке чемпионов", казалось бы, прочно вошел в историю спорта..."
Алексей Кузнецов: Коль скоро речь зашла о прекрасной спортсменке и талантливом тренере Тамаре Москвиной, продолжившей дело Станислава Жука в воспитании нового поколения чемпионов, предоставим слово и ей.
Тамара Москвина: Станислав Алексеевич командовал солдатами, которые служили в клубе и были у него на побегушках. Я так понимаю, что у них это была система. Потому что однажды, когда я была в турне по Европе, Станислав Алексеевич подходит ко мне, выдает мне мешок полиэтиленовый с пленками и говорит: "Тамара, отнеси в радиоузел". "А что это?". "Это пленки, музыка Фадеева". Я говорю: "Пусть он сам и несет. Это спортсмен, это его пленки". "Ты - руководитель делегации, ты и должна". "Это не входит в мои обязанности". Или, например, он мне говорил: "Пойди, посмотри, за что они платят за минибар".
Алексей Кузнецов: Неповторимый характер Жука проявлялся порой в самых неожиданных вещах.
Олег Протопопов: Он был заядлым рыбаком, нырял вместе со мной. Мы ему показали многие красивые места около Геленджика и он туда ездил до конца своей жизни. Но он был своеобразный человек. Бывало, что когда мы плавали и он не мог подстрелить ни одной рыбы, то он на полном серьезе говорил, что не будет обедать, потому что ничего не подстрелил. Я говорю: "В следующий раз, когда ты подстрелишь, а я ничего не подстрелю, я тоже ничего не буду кушать". Тогда он соглашался и все налаживалось.
Алексей Кузнецов: И еще одна зарисовка о Жуке. Вспоминают хореограф Нина Домановская, долгое время работавшая вместе с ним, и одна из самых талантливых учениц Станислава Жука Елена Водорезова.
Нина Домановская: Он в жизни был очень веселым человеком, у него была масса хобби, он очень любил рыбную ловлю, любил подводное плавание.
Елена Водорезова: Он был хитрый такой, он нас заставлял тренироваться на берегу, а в это время плавал. И мы уже изучили этот маневр, что он где-то потом в маске выплывал из-за угла и видел, тренировались мы или нет. Бдительность была, просто ни на секунду нас не оставлял.
Нина Домановская: Помню, на сборах было жарко, все бегают по ступенькам, прыгают, общефизическая подготовка с утра, а там речка горная протекала. И он говорит: "А давайте теперь в речку!" Ляжет посередине, мы все в ужасе - там холодная же вода с гор течет. А у него здоровье было прекрасное, он такой закаленный был. Когда вдруг сказали, что он умер… Я понимаю, нервная система у него была совершенно изношена, потому что стоять у бортика и смотреть, сделает спортсмен все, что нужно сделать, или не сделает, это такое напряжение нервное, передать просто невозможно, я это знаю по себе.
Алексей Кузнецов: О методах работы Станислава Жука ходили легенды - тиран, деспот, бездушный штамповщик чемпионов. Тем интереснее послушать, что говорят знающие его люди о системе его работы.
Олег Протопопов: С крушением СССР произошло и крушение Стасика. Ведь он остался не у дел. И этот вопрос меня очень интересовал: почему? С одной стороны, он был порождением этой системы, он работал на нее, но и система эта работала на него. Он был сыном военного моряка, мичмана Балтийского флота, под началом которого на крейсере "Пожарский" пришлось служить мне и выполнять его команды, как это ни странно. Система работы Стасика в этой советской системе была, я бы сказал, спортивно-военизированной. Благодаря ей он мог научить работать и медведя, и слона, и шкаф, и табуретку.
Нина Домановская: Он действительно великий педагог, великий тренер. Потому что я не умею кататься на коньках и, стоя рядом с ним у бортика, я столько узнала и о технике фигурного катания! Когда его не было на тренировке, он оставлял на меня спортсменов, они мне доверялись, и я им делала замечания даже по технике. Так как он объяснял, так как он ребятам иногда показывал, надевая коньки, что тут мог научиться любой человек, который желал этого.
Алексей Кузнецов: Понятно, что эти методы работы обычно характерны для вполне определенного типа личности. Вот как это определяет Тамара Москвина.
Тамара Москвина: Конечно, я его наблюдала в работе, в общении на соревнованиях, как он активно защищал спортсменов, как он подавлял других для того, чтобы осуществить приоритет своим ученикам. Он был достаточно жестким человеком, автократом очень активным, потому что я даже читала литературу научную, и там было написано, личности какого склада характера добиваются результатов – автократы, демократы и либералы. Читая характеристику я поняла, что он типичный пример автократа.
"Система работы Стасика была спортивно-военизированной. Благодаря ей он мог научить работать и медведя, и слона, и шкаф, и табуретку..."
Алексей Кузнецов: Что ж, слово произнесено. Ничего нет удивительного в такой манере работы, удивительно то, что уже в насквозь пропитанной духом автократии советской системе, Жук был, как говорится, всем автократам автократ. И именно поэтому работа его и могла давать такие результаты. Но нельзя сказать, что это доставляло ему лишь одни удобства и удовольствия.
Нина Домановская: У него очень сложный характер был в плане общения с людьми. Такая требовательность и прямолинейность не импонировала очень многим. Поэтому скандалы могли возникать просто на пустом месте. От того, что он так много требовал и так часто, его люди этим же и били. Он был очень недоверчивым человеком. Получал он много шишек от тех, кто были его друзьями и хорошими спортсменами, его учениками – они могли потом в любой момент ему сделать и гадость.
Алексей Кузнецов: А как же методы Станислава Жука выглядели при конкурентной борьбе? Наверное, об этом никто лучше самих конкурентов не расскажет. Избитая советской спортивной журналисткой формулировка "друзья вне поля, враги на поле", тем не менее, вполне определяет сущность отношений Жука с Людмилой Белоусовой и Олегом Протопоповым.
Людмила Белоусова: Стасик был очень своеобразный человек. В эти периоды Стасик нам много доставлял неприятностей, потому что мы были его главными конкурентами. Дошло до того, что нам пришлось уйти из "Динамо", чтобы не было у нас такой грызни на льду и вне льда. Но в тот период, когда Стасик ушел из спорта, перешел в балет, мы стали друзьями. Стасик, когда у него не было конкурентов, был очень добрый, хороший, открытый человек, и мы дружили до тех пор, пока у него не появились его собственные ученики.
Алексей Кузнецов: Это – принципы взаимоотношений. А о том, какие формы это порой принимало, расскажет Олег Протопопов.
Олег Протопопов: Стасик, не боясь начальства, в 1966 году (никакого наказания, ничего… видимо, он на это имел основания) давал интервью иностранной прессе, открыто заявляя, например, что Белоусова и Протопопов уже 70 лет вместе. В общем, аншлаги в газетах были - советский тренер кричит на каждом углу, намекая на возраст Белоусовой и Протопопова, что пора делать смену караула. Это было накануне Олимпийских игр в Гренобле, за два года. Конечно, это был удар в спину товарища по советской команде, но никакой реакции со стороны Спорткомитета СССР не последовало, хотя мы представили все газеты с интервью и были, конечно, очень возмущены этим. Но это было на словесном фронте.
А на льду он применял иные методы, которые понятны только лишь профессионалам. Например, во время тренировок на Первенстве Европы в Братиславе он мастерски руководил своей парой, Таней Жук и Александром Гореликом, как мешать своим конкурентам повторять узлы их программы. Например, учитывая, что было пять пар на поле и времени на тренировку было 50 минут на всех, Стасик знал нашу программу наизусть, изучая все до деталей со свойственной ему дотошностью, и когда мы начинали подготовительный разбег на прыжковую комбинацию, Стасик кивком головы давал команду своей паре и те начинали делать тодес точно на том месте, где мы должны были сделать прыжок. Сначала мы ничего не подозревали, но, когда ситуация повторялась, мы поменяли сторону прыжков и Стасик поменял расположение тодеса своей пары. Тогда мы стали прыгать по одиночке, но, видимо, это и нужно было Стасику, чтобы не дать конкуренту настроиться на свою работу.
Алексей Кузнецов: А как работал Жук со своими учениками и единомышленниками? Послушаем Тамару Москвину.
Тамара Москвина: У него была ученица Аня Кондрашова, которая пришла к нему от другого тренера Эдуарда Плинера. И вот Париж, гостиница "Пульман", в полвторого ночи - звонок. А я была начальником делегации. Станислав Алексеевич: "Тамара, мне нужно с тобой поговорить". "Давай завтра". "Нет, это очень важно. У Ани Кондрашовой вес вверх пополз, ей нужно похудеть. Поговори с ней". "Сейчас поздно, давай я завтра все сделаю". "Нет, это очень важно". "А почему? Это все-таки твоя ученица". "Ты руководитель делегации, тебе руководство доверило, если ты отказываешься выполнять это поручение, то я буду докладывать в Спорткомитет". Чувствую, что дело пахнет керосином. Я звоню Ане, прихожу к ней, она заплаканная. Вот, он меня третирует. Начинает жаловаться. Моя позиция какая? - Девушка только что перешла от другого тренера к Станиславу Алексеевичу, потому что Станислав Алексеевич кует чемпионов. Это был осознанный выбор. Теперь она начинает жаловаться мне, постороннему тренеру, как ее притесняют. Ты его сама выбрала? Выбрала. Тебя кто звал? Никто. Сама пришла. Раз ты пришла к нему - терпи, чтобы получить то, что ты хочешь.
Алексей Кузнецов: Психологические методы работы многих советских тренеров - тема отдельного исследования. Однако Станислав Жук и здесь, порой, бывал непревзойденным. Впрочем, и расплачиваться за это, порой, ему приходилось по самому высокому, по Гамбургскому счету.
Тамара Москвина: Те спортсмены, которых он выпестовал, которым он делал квартиры, машины, состояния и известность, все они потом с ним прощались не очень доброжелательно, не всегда о нем хорошо отзывались и жаловались, что он их притеснял. Я могу их понять, что когда они были никто, приходили к нему для того, чтобы он быстро вывел их в ранг чемпионов и создал какое-то материальное благополучие, а, особенно, известность, естественно, они терпели весь тот режим тренировок и все то отношение, которое было связано с его характером. Но после того, как они становились чемпионами известными, когда ими восхищался весь мир, а он продолжал к ним относиться так же жестко, требовательно и не всегда справедливо, особенно когда он бывал в нетрезвом состоянии духа, естественно, уже сложившейся личности, взрослым спортсменам с именем, с чувством собственного достоинства это уже не нравилось.
"... спортсмены, которых он выпестовал, которым он делал состояния и известность, ... не всегда о нем хорошо отзывались и жаловались..."
Алексей Кузнецов: Ну, что ж, картина, к сожалению, вполне традиционная, и не только для спорта. Ученики, вырастая, порой становятся не только самостоятельными, но и неблагодарными. А теперь мнение ученицы, оставшейся верной своему тренеру, Елене Водорезовой.
Елена Водорезова: В чем он не вписывался, это в том, что он был большим фанатиком, фанатом своего дела и требовал от этого всех. Не только от спортсменов, но и от тех людей, которые были вокруг него, начиная от заливщика, который готовил лед для спортсменов, людей, которые следили за температурой льда, до руководства. Все было подчинено его спортсменам, его тренировкам. Ему ни о чем не говорило это спортсмен или начальник ЦСКА. Если надо было, то должен был делать и начальник ЦСКА, и спортсмен. Естественно, он многим мешал, это было всем неудобно. Он был человек очень требовательный и не терпел, если что-то не выполнялось. Он знал, что спортсмен может сделать то, что он просит, где-то что-то мешало, а он не терпел, что нужно ждать, когда это все получится, должно было получиться именно тогда, когда он требовал.
Алексей Кузнецов: Безудержное стремление к победе, к первенству, к лидерству любой ценой, - эта черта была определяющей в характере Жука. Именно поэтому многие методы работы тренера были типичны для всего советского общества. Он работал так, как было принято.
Олег Протопопов: Я Стасика знаю больше 50 лет и знаю его тренера, он был чемпионом советского союза – Петр Петрович Орлов. Был по тем временам фигуристом высокого класса. Орлов был для Станислава непререкаемым авторитетом и все, что он делал, это было продолжением этих принципов. Например, Орлов говорил (вы можете тут судить о том, что является новаторством, а что - нет), что если музыка не русская, это плохая музыка, он считал, что программа должна включать то, что сделал ты сам, плюс то, что делал твой соперник. И третий, очень важный момент: чем хуже отношения между парами, тем злее будут они, тем лучше будут работать, чтобы насолить друг другу.
"...многие методы работы тренера были типичны для всего советского общества. Он работал так, как было принято"
Стасик, хорошо изучив нашу программу, порой даже подглядывая наши тренировки по ночам (когда у нас не было другого времени, мы катались по ночам), делал соответственно свою программу. Например, то, что мы делали медленно, он делал быстро, а то, что мы делали быстро, он делал медленно. То, что было поставлено в его программах для его учеников, было отработано тысячами повторов, до умопомрачения, что и создало такой имидж тренера-тирана, который выжимал последние соки из ученика. Он говорил: "Не можешь? Тяжело? - Убирайся со льда!" Таков был стиль работы Стасика.
"То, что было поставлено в его программах, было отработано тысячами повторов, до умопомрачения, что и создало такой имидж тренера-тирана..."
Алексей Кузнецов: У Елены Водорезовой и Нины Домановской свой взгляд на проблему личного стремления к первенству.
Елена Водорезова: Почему у Жука все были чемпионы? Он действительно был и сложный человек, и были свои у него слабости, о которых все знают. Вроде все одинаково тренировались, всем хотелось быть первыми, я тут даже не могу объяснить.
Нина Домановская: Он был человеком очень большой энергетики, как теперь говорят, он мог спортсменов настроить перед выходом на лед на прокат программы. Если ты не борешься за лучший свой прокат… Он знал, что если ты прокатаешь так, как это все поставлено и как тебя научили, то это будет все равно первое место. И этот настрой, эта энергетика давала спортсменам возможность так кататься и получать только первые места. Он говорил, что вторые и третьи места никому не нужны.
Алексей Кузнецов: Здесь любопытно упоминание об энергетике Станислава Жука. Немаловажно вспомнить, что подобными методами в совершенстве владели многие выдающиеся советские тренеры. Например, великий хоккейный специалист Анатолий Тарасов порой заставлял своих игроков петь "Интернационал" в перерывах хоккейного матча, а магнетизм его личности бросался в глаза даже в телевизионной трансляции. Кстати, Жук даже Тарасова считал своим конкурентом. Ну и, между прочим, Тарасов, подобно Жуку и многим другим талантливым тренерам, да и не только тренерам, имел большие сложности с власть имущими.
Тамара Москвина: С одной стороны, если он мог готовить быстро и хорошо, то к нему народ сам тянулся. Точно так же как любой ученик хочет из четвертого класса пойти в среднюю школу, из средней школы хочет в институт и как можно лучше закончить, точно так же любой спортсмен - если он тратит свое время, свое здоровье, то он как можно быстрее хочет достигнуть результатов. И так как спорт был, да, пожалуй, и есть лицо страны любой, ясно, что руководство было заинтересовано в том, чтобы преимущество страны в фигурном катании не терялось и способствовало тому, чтобы у Станислава Алексеевича не иссякали способные спортсмены, которых он мог бы доводить до вершины мастерства.
Поэтому я сейчас не могу сказать однозначно, что от кого-то отбирали и ему давали. Это, возможно, была правильная политика. Сейчас, оглядываясь назад, я со своей стороны могу сказать, что, пожалуй, рекрутерская деятельность, которой занимался Спорткомитет или армия, они способствовали тому, что эти спортсмены переходили к Жуку. Я сейчас не вижу в этом ничего плохого, потому что основное - подготовка спортсменов высокого класса – состоялось, тем более, что это делалось не против воли спортсменов.
Считали, что у него достаточно много сильных покровителей в руководстве Госкомспорта. Это было так. Тем более, что мужчинам друг с другом легче договориться, если они проводят время в бане, на рыбалку вместе ездят или проводят время за праздничным столом. Возможно, в какой-то степени это ему и помогало, но, с другой стороны, если бы он не готовил спортсменов, никакие знакомства ему бы не помогли.
Алексей Кузнецов: Тамара Москвина, мне кажется, абсолютно верно определила суть ситуации – никакая помощь, никакая поддержка сильных мира сего не помогла бы Жуку, не будь у него тренерского и педагогического таланта и феноменальной способности добиваться результата. Ежедневный труд до потери сознания, фанатичная преданность делу, допустимость для себя некорректных методов работы, - в советское время эти вещи срабатывали в самых неожиданных ситуациях, но добиться выдающихся результатов можно было лишь действительно талантливому человеку, сказавшему новое слово в своем деле.
"...добиться выдающихся результатов можно было лишь действительно талантливому человеку, сказавшему новое слово в своем деле"
Елена Водорезова: Новатором он был, прежде всего, в парном катании, начиная с сестры Татьяны Жук с Александром Гореликом. Я, правда, не застала эту пару, но много слышала о ней. Потом Роднина с Зайцевым. Роднина исполняла такие элементы, которые не исполняли другие пары, и этим она и отличалась. Плюс ее бойцовский характер. Так же и Марина Черкасова и Сергей Шахрай, Марина Пестова и Станислав Леонович. Я помню, что Марина с Сергеем исполняли тогда неимоверные поддержки на моих глазах, Марина вертелась во все стороны и откуда-то вылетала, что я даже вначале сама не могла понять, откуда это все происходит, куда она приземлится.
Я этим восхищалась, это было зрелище, тем более, что она тогда была маленькая и, конечно, она выполняла просто акробатические элементы. Это большое новаторство. В одиночном катании, начиная, наверное, с меня, я тоже тогда исполняла достаточно сложные элементы, которые тогда еще не выполняли мужчины. В начале должно быть какое-то новаторство, что-то предложить новое в фигурном катании, и это, конечно, все должно вначале оцениться. Вначале это будет не признано, потом это признается, но все равно новаторство за счет таких людей происходит.
Алексей Кузнецов: В мире фигурного катания существует устойчивая легенда о существовании двух школ, двух направлений развития. Согласно этой легенде, есть направление, где приоритетом является артистизм, художественный подход к выступлению спортсмена. Наиболее яркими представителями этого стиля были и остаются Людмила Белоусова и Олег Протопопов. Второе направление знаменует собой приоритет атлетизма, откровенное превосходство спортивной техники. Символом этой школы считают Ирину Роднину, лучшую ученицу Станислава Жука, которая также считалась знаменем советского спорта. Наверное, споры о преимуществе того или иного направления будут продолжаться всегда, до тех пор, пока существует само фигурное катание. Сам же Жук всегда считался приверженцем второго направления, однако на деле все обстояло сложнее. В словах Нины Домановской и Елены Водорезовой мы можем весьма явственно услышать отголоски идей самого Станислава Жука.
Нина Домановская: Я считаю, что не может быть двух школ. Фигурное катание - это спорт прежде всего, и он должен был развиваться по плану не балета на льду, а по плану спорта. Когда катались Белоусова с Протопоповым, приятно было, у них красивые линии, красивые ласточки и все прочее, но на этом же нельзя было остановиться. Должно идти вперед техническое совершенствование и мастерство спортсменов, иначе это будет уже не спорт. Поэтому он придумывал всевозможные новые технические вещи, он все время спортсменов заставлял изучать все более сложные элементы фигурного катания. Тем не менее, он, конечно же, не забывал о хореографии. Но как таковой хореографии, чтобы это было как в балете, он не то, что не принимал, но он считал, что пока спортсмен входит в образ, он забывает о том, что в этот момент нужно сделать очень сложный элемент фигурного катания.
Елена Водорезова: В идеале, конечно, было бы замечательно, когда спортсмен может выполнить и сложные элементы, и кататься красиво, иметь линии. Но это – идеал, к этому стремится каждый. На данном этапе, если ты будешь только прыгать, но не будет катания, то тоже ты не будешь лидер. Потому что сейчас уже то время пришло, когда первая десятка прыгает практически набор весь. Но в идеале, конечно, оно должно все правильно сочетаться - красота движения плюс спорт.
Алексей Кузнецов: И в завершение темы воспоминания Елены Водорезовой о самой неинтересной, с точки зрения самих спортсменов, дисциплине фигурного катания – обязательной программе, так называемой школе. Сегодня она отменена в официальных соревнованиях. А, между прочим, Станислав Жук считал школу основой основ фигурного катания, и в этом тоже была особенность его работы.
Елена Водорезова: Сама я ненавидела эту школу, потому что надо было кататься с семи утра каждый день, для меня это была самая черная работа. Но Жук сказал мне один раз такую вещь, что когда-то наступит такое время, когда эта школа спасет тебя, это будет для тебя опора. И, действительно, в конце так получилось, что я лучше стала катать школу и хуже стала катать произвольную программу. Я занимала практически всегда первые места по этому разделу фигурного катания и вторые-третьи в произвольном катании, которое я очень любила. Конечно, сейчас у многих спортсменов немножко идет в ущерб, потому что надо выполнять многооборотные и сложные прыжки, не всегда успеваешь дать детям те азы, которые давались нам. И в этом что-то теряет фигурное катание.
Алексей Кузнецов: Настоящая трагедия Станислава Жука - период, когда он стал лишен возможности работать в современном фигурном катании. Почему так получилось? Время изменилось настолько, что он просто не успел измениться вслед за ним и приспособиться к новым условиям? Да и вообще, мог ли он измениться? Хотел ли?
Елена Водорезова: Уже у него такой был возраст, что он хотел что-то, он даже тех ребят как старший тренер консультировал. Если бы раньше он на какого-то спортсмена, которой практически ничем не владеет, даже не смотрел бы, то сейчас, я даже удивилась, он был терпимее. Явно спортсмен ничего из себя не представлял, а он все равно ему старался объяснить, что-то сделать, что для меня было неожиданностью.
"Явно спортсмен ничего из себя не представлял, а он все равно ему старался объяснить, что-то сделать..."
Алексей Кузнецов: Неизвестно, пытался ли Жук вернуться в спорт, но он обязательно должен был остаться победителем. Поэтому он старался найти какую-то иную сферу приложения своего опыта и мастерства.
Тамара Москвина: В последние годы жизни он стал больше времени уделять обучению тренеров, делился опытом, даже предлагал какие-то им самим разработанные системы оценки сложности элементов. То есть стал более нацелен на передачу своего опыта другим. Он вел группы тренеров, занимался наставничеством, но многие тренеры боялись его работы, потому что опасались, что он может переманить учеников.
Алексей Кузнецов: Неповторимая репутация советского тренера, в самом дурном смысле этого слова, шлейфом тянулась за ним в современную жизнь. Может быть, проживи он еще немного и старые долги не помешали бы, а, наоборот, помогли бы ему работать. Но Нина Домановская считает иначе.
Нина Домановская: Мне кажется, при таких условиях, которые сейчас в фигурном катании (нет залов, ничего нет), ему было бы очень сложно. Он привык, чтобы у спортсменов было все, он практик, он не канцелярский работник, а старший тренер. Это значит, что надо этим организовать сбор, заботиться о том, чтобы коньки выдали, программы все представили. Мне кажется, это не его работа.
Алексей Кузнецов: Здесь необходимо пояснение. Незадолго до смерти Станислав Жук был назначен старшим тренером сборной России по фигурному катанию. Смог бы он со своим характером работать в этой должности? Пожалуй, нужно согласиться с Ниной Домановской и признать, что в сегодняшних условиях это вообще мало кому бы удалось, а Жуку – особенно. Но, вместе с тем, отсутствие работы его страшно угнетало. Об одной из причин этого рассказывает Тамара Москвина.
Тамара Москвина: Мне кажется, что его опыт подготовки не был изучен, Стас не довел его до молодых тренеров, он не написал книг, он не оформил никакими пособиями, и сейчас почитать негде его тренировочные работы - как он вел, как он настраивал спортсменов, как он организовывал тренировочный процесс. Вот этого не осталось. Может быть, он что-то и писал, он, конечно, проводил семинары. Почему тренеры его не любили? Потому что он всегда высказывался в такой высокомерной манере, что, дескать, вы ничего не понимаете. Обычно это было в негативной форме, что он один хорошо работает, а другие не умеют.
Алексей Кузнецов: И все же он остался человеком своего времени, несмотря на то, что творческая часть его натуры работать не переставала.
Елена Водорезова: Недавно он, наоборот, почувствовал востребованность к фигурному катанию, потому что он был полон идей, новаторства, придумал новую таблицу исполнения элементов. В России ввелась эта таблица, сейчас юниоры соревнуются по таблице, которую изобрел Жук. Но он не вписался в сегодняшний день из-за своей не дипломатичности к людям. Таланта дипломатичности у него, к сожалению, никогда не было. Сейчас появились новые спортсмены, которых воспитывали другие тренеры, то есть спорт на нем не остановился. Но когда его допустили к сборной, он очень хотел помочь, но немножко отодвигая тренера, хотел помочь именно спортсмену, немножко не понимая, что тренер тоже должен рядом быть, все-таки он воспитал этого спортсмена. Из-за этой недипломатичности его сопровождали конфликты.
"...он был полон идей, новаторства, придумал новую таблицу исполнения элементов..."
Алексей Кузнецов: Мало кто осознает сегодня, что Жук никогда не был любимцем советской системы, именно из-за характера власти его не любили, но вынуждены были терпеть. Мне кажется, сегодня нет нужды оценивать творчество Станислава Жука, надо просто понимать, что российский спорт в очередной раз потерял талантливого тренера, бывшего порождением советской эпохи и не умевшего реализовать себя вне ее. В завершение программы послушайте замечательные слова Олега Протопопова, прозвучавшие в эфире Радио Свобода на следующий день после смерти Станислава Жука.
Олег Протопопов: Ушла в вечность и часть нашей жизни, чем мы очень и очень опечалены. Мы благодарны ему, что он своим противостоянием помогал нам стать теми, кем мы стали для мирового фигурного катания. Мы никогда не таили зла на него, хотя он, увы, в порыве творческой борьбы срывался, но позднее остывал и наша дружба с детства вновь восстанавливалась. Стасик был фанатиком фигурного катания питерской закалки, в самом лучшем смысле этого слова, что помогло ему открыть много талантов, а, порой, создавать чемпионов из посредственностей благодаря своему тренерском таланту. Для бывшего Советского Союза он был тягловой безотказной лошадкой, приносившей бесчисленные медали, за которые спортивная номенклатура с гордостью ходила отчитываться на красный ковер в ЦК КПСС как за свои заслуги. Характер у Стасика был жесткий, бескомпромиссный, но его терпели до поры до времени, пока сыпались медали, а позднее его уже не пускали даже на его родной каток ЦСКА, которому он отдал все свои силы и жизнь. Много лет спустя, когда фигурное катание в России стало умирать и весь тренерский цвет стал перебиваться на заграничных заработках, Станислава Жука назначили на пост старшего тренера Федерации фигурного катания. Но, видимо, это и стало причиной душевного надрыва, так долго терзавшего его, и глубокой раны, нанесенной ему. Я никогда не забуду как он тайком, беседуя с нами на одном из чемпионатов мира, сказал перед выступлением Александру Фадееву: "Фадя, отомсти за меня!" Вот так своеобразно он мстил советской власти своими результатами. Это невосполнимая потеря для российского фигурного катания.
