От проходящего на фоне американо-российских трений, сравниваемых со временами «холодной войны», саммита в уединенном Кеннебанкпорте наблюдатели ожидают немногого. Содиректор Центра российских исследований Гарвардского университета Маршалл Голдман полагает, что приемлемым результатом семейного свидания президентов стало бы «снижение градуса словесной конфронтации между двумя странами»:
- Хочется также надеяться, что в результате этой уникальной встречи, во время которой за плечами обоих лидеров не будет стоять шеренга помощников, они смогут достичь согласия на чисто человеческом уровне. И удивить всех готовностью выйти за рамки уготованных им ролей и сценариев, заявить своим бюрократиям: мы решили сделать так! Скажем, совместно использовать радар в Азербайджане и отказаться от радара в Чехии. Или Путин будет готов заявить о том, что Москва не возражает против американских планов в Европе. Иногда в исключительных ситуациях выдающиеся лидеры способны на такие порывы. Кто мог подумать, что Горбачев и Рейган смогут достичь исторических соглашений! Трудно, конечно, поверить, что нечто подобное может произойти в Кеннебанкпорте, но сам факт этой встречи, попытка договориться свидетельствует о готовности обоих лидеров к компромиссу. Эта встреча не вписывается в привычные рамки дипломатии.
- Вы говорите, что снижение уровня конфронтации было бы свидетельством успеха встречи. Но зачем это нужно Вашингтону? Ведь российские протесты и угрозы лишь сплачивают Запад.
- Да, Россия совершила серьезные ошибки. Но для Буша эта встреча гораздо больше, чем тактический шаг с целью одержать верх в конкретном вопросе. Когда мы с ним разговаривали год назад, президента явно волновал вопрос о том, как будет выглядеть его политическое наследие через 20 лет. Он тогда почти прямо спрашивал, какие инициативы могли бы оставить хорошую память о его президентстве, что он упустил. Ему наверняка было бы не по себе, если бы в истории о нем осталась память как о президенте, который получил в наследие от своего предшественника сравнительно хорошие отношения с Россией, а ко времени его ухода из Белого дома двусторонние отношения опустились почти до уровня «холодной войны». Я полагаю, для Буша это, так сказать, решающий бой за Россию. Он хочет показать, что его отношения с Путиным чего-то стоят, что он может иметь с ним дело, что к нему не пристанет ярлык человека, потерявшего Россию.
- Услышит ли из его уст Владимир Путин неприятные для себя слова о сползании России к авторитаризму, о подавлении в стране демократии?
- Буш обязан это сказать, иначе он потеряет доверие к себе как к президенту. Перед ним стоит действительно чрезвычайно трудная задача. Он не только должен сказать это Путину, он должен убедить его, образно говоря, хотя бы немного отпустить повода, что может ударить по имиджу Путина в России. Все это превращает встречу в интригующее событие.
Могут ли результаты этой встречи в самом деле отчасти определить политическое наследие президента Буша? Президент Фонда экономического образования Ричард Эбелинг полагает, что это маловероятно:
- Окончательный вывод о важности идущей сейчас встречи президентов будет определяться ее итогами. Несомненно, Джордж Буш хотел бы войти в историю как президент, утвердивший между Соединенными Штатами и Россией долговременные гармонию и сотрудничество после разногласий, сопровождавших отношения двух стран на протяжении большей части последнего столетия. Однако сохраняется ряд нерешенных вопросов, которые затрудняют причисление российско-американских отношений к списку внешнеполитических успехов Буша. США и Россия продолжают расходиться во взглядах по иракскому вопросу, по проблеме предоставления независимости Косову, по политике России в отношении Чечни. Преодоление разногласий с Москвой могло бы обогатить наследие Буша на фоне того, что некогда единодушная поддержка его иракской политики идет на убыль. Но, перемен, скорее всего, не произойдет.
- Буш будет президентом Соединенных Штатов еще полтора года. Следует ли ожидать от него за это время каких-то существенных внешнеполитических инициатив?
- Боюсь, что президент по рукам и ногам связан стратегией, которую он реализовывал до настоявшего момента. Если говорить о его ближневосточной политике, то она не изменится радикально ни при каких обстоятельствах. Линия поведения Буша будет определяться его обязательствами по отношению к Ираку, которые, как сегодня многие считают, обернутся если не провалом, то огромным разочарованием. Я также считаю маловероятным, что Джордж Буш или кто-то из членов его кабинета, включая государственного секретаря Кондолизу Райс, смогут в оставшиеся 18 месяцев его президентства добиться заметного успеха в попытке урегулировать проблемы между израильтянами и палестинцами. Ближний Восток - это тот материал, из которого Буш пытается выкроить фирменный знак своего президентства, начиная с 2001 года. Но скорее всего, уходя из Белого дома, он оставит долгосрочное бремя неразрешенных внешнеполитических проблем, от которого Соединенным Штатам придется избавляться в будущем.
