Начало христианства на Руси

Архивный проект "Радио Свобода на этой неделе 20 лет назад". Самое интересное и значительное из эфира Радио Свобода двадцатилетней давности. Незавершенная история. Еще живые надежды. Могла ли Россия пойти другим путем?

"Поверх барьеров". Начало христианства на Руси. Впервые в эфире 6 января 1997.

Иван Толстой: К православному Рождеству мы подготовили повторение цикла передач академика Александра Михайловича Панченко "Русская религиозность", который звучал на наших волнах на протяжении 1996 года. Сегодня мы предлагаем вашему вниманию первую и вторую передачи, посвященные началу христианства на Руси и выбору князем Владимиром веры. Они сопровождаются древнерусскими распевами и песнопениями в исполнении петербургского хора "Россика", художественный руководитель Валентина Копылова.

(Музыка)

​Иван Толстой: Слушайте первое выступление академика Александра Михайловича Панченко из цикла "Русская религиозность".

Александр Панченко: История русской религиозности вовсе не отвлеченная, не академическая и даже не только духовная и не только просветительская тема. Нынешняя Россия, переживающая очередную Смуту после многих десятилетий псевдоатеистического спокойствия, снова взыскует Града небесного, снова ищет Бога. Вспомним ту стародавнюю классическую Смуту, когда престол окровавленной России захватил расстрига Гришка Отрепьев, первый из множества тогдашних самозванцев. В литературе того времени на первом плане тогда оказываются малые жанры, жанры плача и видения. Людям являлись Христос, Богоматерь, святые угодники и нечто прорицали, и люди об этом писали и рассказывали. Ходили слухи и толки о конце света, и все оттого, что тяжко приходилось русской душе. Вспомним и первые революционные десятилетия нашего века. Теперь много говорят и пишут о нашей религиозной философии, забывая, что она прямым образом связана с духовной трагедией нации. Когда жизнь страшна и нестерпима, человек бежит от нее, необязательно в другие страны. Эмиграции, так сказать, телесной всегда сопутствует эмиграция духовная. Так было всегда, так обстоит дело и теперь.

Многие, очень многие ищут прибежища в чем-то потустороннем. Нормально, когда эти поиски оканчиваются в высоких религиях, для российских просторов традиционных — православии и христианском инославии, мусульманстве, иудаизме или буддизме. Порука их почтенности — их древность. Коль скоро они существуют тысячелетия, значит, в них есть добро, есть правда. Опасны душевные судороги, приводящие людей в жизнеотрицающие секты, побуждающие верить в каких-то пришельцев из космоса. Для такой псевдоцивилизационной мимикрии выдумана научная аббревиатура НЛО — неопознанные летающие объекты. Верить во всякую ерунду. Религиозное безобразие, в лучшем случае религиозная растерянность, в которой пребывает ныне значительная часть российского народонаселения — симптом религиозного бескультурья. Всякая церковь, всякая конфессия не только догматы и обряды — это обиход, традиция, культура. Узнать, понять, усвоить — значит обрести душевное спокойствие или, выражаясь по-старинному, духовное веселье, значит жить улыбаясь. Знание лечит, а сейчас нам всем необходимо исцеление. Поэтому в обращении к истории русской религиозности есть не умозрительный, а практический, насущный смысл. Перенесемся на тысячу лет назад во времена князя Владимира Святославича. О том, как восприняла Русь введение христианства в 988 году толкуют по-разному. Многие историки, и необязательно атеистические фундаменталисты, необязательно неоязычники настаивают на драме и даже на трагедии, на том, что решение князя Владимира ввергло большинство населения в пессимизм.

Златник (золотая монета) князя Владимира

В доказательство приводят тот фрагмент "Повести временных лет", согласно которому новую веру вводили принудительно, и Владимир, побуждая киевлян креститься, прибег к угрозе: не явившиеся на реку объявлялись личными врагами князя. Поскольку христианство - книжная религия, то понадобились отроки на ученье книжное, своего рода семинаристы. Князь Владимир употребил силу: он набирал будущих причетников из семейств "нарочито чадий", как тогда именовалась социальная элита. Цитирую "Повесть временных лет": "Матери же сих чад плакали по ним, ибо еще не утвердились в вере, как по мертвым". Деяния князя Владимира сопоставляются иногда с деяниями царя Петра Первого, также вводившего насильственное европейское обучение. Пушкин, основываясь на фамильном предании, писал: "Жены молодых людей, отправленных за море, надели траур: синие платья". Синее в данном случае - синоним черного. В качестве доказательства привлекается и археологический материал, будто бы подтверждающий позднее всегда считавшееся баснословным известие Иоакимовской летописи о вооруженном сопротивлении крещению жителей Софийской стороны Новгорода. Они расправились с прихожанами Спасского храма, якобы, расправились, которые до 988 или 989 годов мирно уживались с языческим большинством. Известный наш археолог академик Янин, локализовав церковь Спаса в Новгороде на Разваже улице, произвел здесь широкие раскопки и обнаружил "следы пожара 989 года, уничтожившего всю застройку". Все это так, да не так, все это чрезвычайно сомнительно. Матери всегда оплакивают разлуку с детьми. Мы знаем, что никаких общественных потрясений отправка дворянских недорослей в Европу не вызвала. По аналогии можно допустить, что в исходе Х века все обошлось более или менее спокойно. Что до увязки позднелетописного богословия и новгородского пожарища, ее надлежит счесть излишне смелой, поскольку археологическая датировка с точностью до года невероятна, и вообще, и в данной ситуации. Невероятно так же и крещение новгородцев "мечом и огнем", как читается в Иоакимовской летописи, - у князя Владимира и его сподвижников для этого не было никаких возможностей. Ошибочно представлять себе киевского князя самодержцем вроде Петра Великого. Князь очень зависел от народного собрания, от Веча, и народ был вооружен, и народное ополчение по силе превосходило дружину, и это прекрасно показано в работах профессора Троянова. Противоположная точка зрения миссионерская. Согласно этой точке зрения крещение вызвало всеобщий энтузиазм и умиление, как на известном полотне Виктора Михайловича Васнецова: все стоят в воде, благочестиво сложив руки, возведя очи горе, то есть к небу, и вокруг голов нимбы. Гораздо вернее полагать, что Русь отнеслась к акту Владимира с большим спокойствием, частью с любопытством, частью равнодушно, поскольку этот акт не затронул большинства. Вся сумма доступных нам исторических свидетельств подтверждает, что именно так было на самом деле.

Николай Бодаревский "Святой князь Владимир". Оригинал для мозаики иконостаса храма Спаса на крови в Санкт-Петербурге. Русский музей

(Музыка)

У новообращенных народов (имею в виду у обращенных в христианство) можно считать правилом то, что я бы назвал феноменом императора Юлиана Отступника. Некий государь, будь то император, король, князь, становится первым христианином, его преемник пытается реабилитировать и восстановить язычество. Читайте роман Мережковского "Юлиан Отступник". Так было в Болгарии, так было в Польше, так было в Чехии, - вспомним святого Вацлава и его убийцу брата Болеслава, - так было и в Швеции XI века после падения династии Инглингов. Я называю эти страны, потому что они соседи Руси и связаны с княжеским домом родственными отношениями. Но Русь являет собою исключение из этого правила, она не последовала примеру соседей. Вот умирает креститель Руси святой равноапостольный князь Владимир, ему наследует Святополк Окаянный, все его называют окаянным, во всех памятниках он изображен злодеем, никто доброго слова о нем не сказал, он убийца Бориса и Глеба, первых русских канонизированных или, как у нас теперь принято в церкви говорить, канонизованных святых, но все памятники, резко враждебные убийце, не обвинили его в том, что он хотел вернуть язычество. А казалось бы, это так просто, тем более, что на отрицательного персонажа возводят клевету. Дело даже не в том, что для этого не было ни малейших оснований, а дело в том, что это никому не пришло в голову. Значит для крещения Руси была характерна пониженная драматичность, если выразиться фигурально. Задумаемся о ее причинах. Главная из них, по-видимому, коренится в особенностях русского язычества. Мы знаем о нем очень мало, и это неслучайно, не потому что источников мало, а потому что язычество такое. Существующие материалы представляют его весьма аморфным, нестойким, пластичным. У восточных славян не было, кажется, сколько-нибудь постоянного языческого пантеона, сколько-нибудь законченной мифологии в сравнении не только с античной Грецией, античным Римом, но даже с германскими мифами.

Развитое язычество сопровождает развитую цивилизацию, наше же верование - это скромное верование крестьян, живших небольшими деревнями на обширных лесных, лесостепных пространствах Восточноевропейской равнины. Но восточнославянское язычество очень симпатично своей терпимостью, оно не мешало распространению христианства в Киеве. Из приведенных в "Повести временных лет" договоров с греками видно, что князь Игорь относился к нему сочувственно, часть его дружинников клялась Перуном, а часть церковью святого Илии. Это сочувствие христианству объясняет, почему вдова Игоря княгиня Ольга приняла святое крещение. По летописи это произошло в Царьграде, где Ольга действительно побывала, только не в 955 году, как указывает "Повесть временных лет", а в 957-м, когда ее принимали первый раз 9 сентября императрица Елена и император Константин Багрянородный, описавший эти встречи в сочинении "О церемониях византийского двора". Не исключено, что Ольга прибыла в Византию уже христианкой, впрочем, это дело второстепенное. Ольга - первая христианка в княжеском доме, она святая и равноапостольная. Мы даже не знаем, когда она была канонизована и была ли канонизована вообще, ведь апостолы обошлись без соборной канонизации, они заведомые святые, и Ольга заведомо святая. Вот древнерусский рубежа XVI и XVII веков тропарь княгине Ольге, во святом крещении Елене, в исполнении петербургского хора "Россика".

Николай Бруни. Святая великая княгиня Ольга. 1901

(Музыка)

А теперь четыре ирмоса, канона святой Ольге, ее память празднуется 11 июля старого стиля. "Величие наше и похвала. Яко голубица целомудренная. Ревность Святаго Духа. Дух Божий почи на тебе".

(Музыка)

Так мы чтим Ольгу. На самое любопытное, что она осталась Ольгой, а не святой Еленой, хотя так бы нужно. Но об именослове я скажу когда-нибудь в другой раз. После Ольги и после Игоря наши дела пошли иначе. Игорю наследовал Святослав, суровый и даже жестокий воин, который полагал, что можно прожить без Иисуса Христа.

(Музыка)

2 ЧАСТЬ

Иван Толстой: Мы продолжаем цикл академика Александра Михайловича Панченко "Русская религиозность". Передача вторая "Выбор веры".

(Музыка)

Поскольку языческая реформа Владимира, эта попытка ввести моноверу и монокультуру, натолкнулась на естественное и, по-видимому, очень решительное сопротивление и киевлян, и новгородцев, и вообще того этноса, который называется домонгольским, то есть восточных славян, русичей, как угодно их называйте, то ему предстояло сменить эту систему. И здесь перед Владимиром встала проблема выбора веры. Но уже, естественно, не смена язычества язычеством, а выбора какой-то высокой религии, высокой конфессии. Какие известны высокие религии? Это три — иудаизм, мусульманство и христианство в различном изводе. Самые главные изводы для 986 года — это восточное христианство и западное христианство. Существуют обрядовые различия, еще нет церковной схизмы, то есть официального раскола, еще нет раскола на православие и католичество — это наступит только в 1054 году, но это уже разные конфессии, хотя и Троица, и Иисус Христос, они одинаковы, они свои и для Запада, и для Востока, и для Рима, и для Византии. Итак, летопись как раз и повествует о выборе между этими четырьмя конфессиями. Начинается с иудаизма, будто бы приходят разные философы, то есть учителя веры, и рассказывают о своей вере. Сначала это раввины. Реально ли, что Владимир задумался об иудаизме? Вполне реально, потому что рядом хазаре, еще недавно существовавшие, и поляне, то есть будущие насельники Киева, были данниками хазар, а Хазария после иудейской войны, описанной Иосифом Флавием, после восстания Симона Бар-Кохбы, была единственной европейской страной, где официальной религией был иудаизм. И вот получается такое правопреемство. Владимира в некоторых памятниках, очень ранних, называют каганом, "наш каган Владимир". А каган был хазарский, естественно. Значит, закономерен вопрос и о религиозном правопреемстве. Но Владимир поступает как истый язычник, он спрашивает у этих иудейских, хазарских философов: а где ваша земля? Они говорят, что Господь нас наказал, рассеял нас по земле, своей страны у нас нет. Какой же у вас Господь слабый, выходит, значит, мы не будем вашу веру принимать. Потом приходят магометане — это тоже вполне реальная ситуация. Рядом, где Казань теперь, Волжская Булгария, а волжские булгары стали магометанами, официально приняли мусульманство примерно за полвека до того, как Владимир с ними, якобы, беседовал. И здесь довольно сложный вопрос, почему они нам не подошли, почему их вера нам не подошла. Эта знаменитая фраза "веселье Руси пити есть", даже в одном летописном списке она с рифмой, как мы потом ее любим повторять, точнее говоря, наши писатели любят повторять: "Веселье Руси есть пити, не можем без того быти", или "жити", как хотите — это все равно. Так вот, это все знают, повторяют в застольных особенно беседах, когда питие происходит, что Русь уже тогда пила. На самом деле, конечно, это все не так, Русь пила, но не так пила, как потом. Ибо водки, например, не было, вообще крепких напитков. Что пили? Пиво прежде всего, миром варили, миром и пили. Это был такой религиозный обряд, связанный, кстати, потом с православной церковью. Пили брагу, но не ту отвратительную брагу, из которой теперь гонят самогонку, а брагу малиновую, вишневую, которая "сусляна и пьяна". Это питие, эти пиры, они назывались по-старинному "братчины" или "братовщины". В сущности, слово "братина" сохранилось в сосуде — это еще до сих пор на русском Севере употребляется, скажем, в архангельских пределах, откуда Ломоносов, братина — это такой ковш очень красивый металлический.

Братина 17 века

Название нам напоминает о том, что это были общинные пиры. Та пресловутая русская соборность, о которой столько говорят, не зная, к сожалению, дела, я бы предпочел название "общинность", свойственная деревенской культуре, она в этом слове вся и проявляется. Потому что варили по престольным праздникам в христианские времена, по каким-то паямтным событиям. Скажем, было моровое поветрие, какая-то нахожая повальная болезнь, и вот наконец избавились от нее, вот вспомнили. Если помнили дни основания деревни какой-то и так далее. И тогда все обязаны были варить пиво и участвовать в этих братчинах и братовщинах, и пить из этих братин. А если кто отказывался, то его и поколотят, более того, из деревни выгонят, потому что когда люди вместе пируют — это к истории русского гостеприимства, это не просто какая-то душевная предрасположенность, люди тогда не держат камень за пазухой. Когда они смеются, не держат камень за пазухой, и тут они пируют, угощают друг друга, и они как бы братья и сестры. И потом, это крайне интересно, чрезвычайно важно для того, чтобы понять отказ Владимира от магометанства, потом уже за очень тяжелые грехи человека отлучали от церкви и за эти же грехи его автоматически отлучали от участия в общинных пирах, ты изгой. Так что русское пьянство, об этом можно было бы много говорить, может быть когда-нибудь поговорим, оно началось гораздо позднее. Во-первых, для этого западным алхимикам, которые все хотели найти философский камень, превратить все что угодно в золото, это им не удалось, конечно, но что им всяко удалось — это то, что они изобрели спиртное. Водка к нам пришла с Запада, и слово об этом свидетельствует - "вудка", это полонизм чистый, по-нашему это было бы "водица" или "водичка". Так что это мы получили от Запада. И конечно, кабаки. Потому что когда появился кабак, тогда появилось и пьянство, тогда появилась борьба с пьянством, неприятие пьянства. Потому что кабацкий завсегдатай — это отщепенец, как навозный жук. Так прямо и сказано в одном древнерусском памятнике, и в поздних редакциях былин Илья Муромец, наш богатырь без страха и упрека, громит кабаки, а потом выкатывает бочки с вином — это уже, конечно, водка, и все пьют. Что за странность, кабак разгромить, а потом пьянствовать? Это разбой? Нет, не разбой. В кабаке все отщепенцы, а он на братчины, на братовщины выкатывает, чтобы как бы восстановить то идеальное состояние, которое и в "Повести временных лет" описано, пиры князя Владимира, и "Руслана и Людмилу" почитайте, все-таки "Повесть временных лет" труднее читать, да и труднее достать, в "Руслане и Людмиле" как былинный Владимир задает пиры.

(Музыка)

Теперь третье предложение — это западное христианство, западный обряд, Рим, то, что потом станет католичеством. Владимир здесь сказал что-то не очень ясное. Он сказал, что «отцы наши сего не прияли, и мы не примем». Почему? Это не так сложно объяснить. Во-первых, там был один Папа незадолго до нашего крещения, который превратил Ватикан в Лупанарий, служил черную мессу, то есть служил Сатане и так далее, там всякие бывали. Но дело не в этом, если мы посмотрим Византию, там тоже найдем материал для обвинительного заключения. Дело в другом, дело в том, что западное христианство было для нас и осталось для нас слишком резким, слишком нетерпимым и слишком экзальтированным. Знаменитые стигматы, которые и сейчас есть на Западе у экзальтированных верующих, у монахов прежде всего, то есть такие язвы, которые появляются на местах, где были нанесены Христу раны. Это же абсолютно невозможно в России, мы не знаем ни одного случая стигматизации. А почему не знаем? Потому что не было стремления к этому, потому что этого не было. В "Повести временных лет" есть такая прелестная легенда об апостоле Андрее Первозванном, более или менее она известна всем. Апостол Андрей — это вообще наш небесный покровитель, особенно в культе апостола Андрея сыграл большую роль Петр Великий, который установил орден — это первый русский орден, орден Андрея Первозванного, еще до наступления нового столетия, 1700 года - столетия, которое сам Петр и установил. Потому что 1 января он приказал, чтобы люди поздравляли друг друга, москвичи прежде всего, столица была еще в Москве, Петербурга не было, с новым годом и со столетним веком. Вот тогда появилась идея столетия, теперь мы говорим: начало столетия, конец столетия, такое-то столетие. Это появилось только с 1 января 1700 года. Одновременно, чуть раньше, орден Андрея Первозванного. По гримасе исторической одним из первых его кавалеров был гетман Иван Степанович Мазепа, один из первых двух. Вот он патрон России. Это, конечно, восходит к "Повести временных лет". Андрей Первозванный, о нем очень немного известно по Библии, известно, что он был старший брат первоверховного апостола Петра, и Первозванный, потому что на Иордане Иисус Христос первым его призвал, первым он признал, что это мессия. А так вообще ничего. Зато апокрифов, то есть таких вольнодумных сочинений о нем сколько угодно. Он якобы жил в Синопе, потом и совершал путешествия на север, в Колхиду, всего четыре путешествия, видимо, по числу путешествий апостола Павла, доходил до Крыма, до Херсонеса Таврического, этой пресловутой Корсуни. Затем по апокрифам греческим, латинским, сирийским, грузинским он опять вернулся в Синоп и отправился на юг, по дороге крестил Византию, он просветитель Византии, Константинополя потом. И был распят на косом кресте. Вот отсюда Андреевский флаг — это косой крест, он распят на косом кресте.

Андреевский флаг

Вот какой-то русский книжник выдумал еще один апокриф, уже наш, русский, как он, будучи в Корсуне, узнал о том, что недалеко есть устье "Днепрьскее", и пошел вверх по Днепру. Тут "по приключию", то есть совершенно случайно, он остановился на ночлег у гор киевских, Киева, конечно, еще никакого нет, туда зашел утром, водрузил там крест, сказал, что здесь будет великий город, процветет благочестие, а потом пошел к Новгороду. Это, конечно, добавка про Киев, он в Новгород должен был пойти, посмотреть, что такое наши русские парные бани. И посмотрел. Увидел: вот они распалят все это, обольют все щелоком, бьются прутьями, хвощутся, потом выскочат, обольются водой, "оле живы" - едва живые. "И это им не мученье, но омовенье". И потом пошел в Рим кружным путем через Европу, видимо, чтобы отчитаться перед апостолом Петром, перед своим братом, который был римским первосвященником, главой церкви в то время. И вот он сказал: это они себя не истязают, просто они так моются. Очень интересно, что к этому есть параллель, одним из наших немецких коллег довольно давно уже указанная. Есть такая Ливонская хроника Дионисия Фабрициуса, написанная примерно в XVI веке, там анекдот, к 1204 году приуроченный, про такой монастырек Фалькенау — это близ нынешнего Тарту. Там были монахи, а бани что у них, что у нас были одинаковые. И вот монахи жили бедно, они решили вызвать одного папского легата из Рима. Он пришел. Представляю этого итальянца, еще, видимо, одетого, в парной бане, вот они там хвощутся, парятся веником. Он был так потрясен, что пришел и сказал Папе наоборот, чем сказал Андрей Первозванный апостолу Петру, сказал, что они такие постники, так самоистязают плоть, удручают ее, святые прямо, вживе святые. И тогда Папа прибавил им что-то на содержание. Что это все значит? Значит очень просто: было такое движение самоистязательное действительно, называется оно "флагеллантство", от латинского "флагеллари" - бить, сечь, мучить, вот оно особенно в XII веке развито, и гораздо раньше, еще в Х, били себя, мучили святой Вильгельм, герцог Аквитанский, есть целые трактаты об этом западных теологов, скажем, Петра Дамиани "Похвала бичам", как хорошо это, целые процессии ходили по Европе. Потом Папа, конечно, запретил, боролись с этим. Англия осталась в стороне и мы. А нам не хочется самоистязаться, поэтому отказались, естественно. Значит остается только одно — греческое христианство, Византия, то, что потом и доныне, и вечно пребудет под названием православие.

Вот они едут, наши послы, якобы были посольства во всех странах, реально, конечно, какие-то посольства были, сейчас это уже трудно проверить. Едут туда, на службе в святой Софии Цареградской. И вот они говорят, возвращаясь к Владимиру, вот эту надо принять веру, там было так хорошо, - горели свечи, благоухал ладан, мерцали иконы, мерцающий свет, иконы и фрески. И мы не знали, на небе мы или на земле, такая там была красота. И Владимир соглашается. Иначе говоря, мы принимаем восточное православие за красоту. А красота — это ведь большая проблема. По ветхозаветным предсказаниям Иисус Христос, мессия будет "рабьего зрака" - невзрачен, возможно хром. "Последний станет первым" - вечная идея, доныне она существует и всегда будет существовать. Он последний и внешне, он некрасив. И понадобилось несколько веков, чтобы христианство примирилось с красотой. Как раз оно примирилось на Востоке благодаря отцам каппадокийцам, богословам IV века, нашим любимым авторам и в Древней Руси, надеюсь, для многих и сейчас, то есть святым Василию Великому, Иоанну Златоусту, Григорию Нисскому, которые примирили красоту души, духа и красоту плоти. И с тех пор Иисус Христос на фресках, на иконах - это красивый молодой человек тридцати трех лет, на картинах, фресках и иконах может быть тридцати с лишним лет, с каштановыми длинными волосами, в котором и объединились небо и земля, красота души и духа, и красота телесная. И это друг другу не противоречит. Вот за красоту мы и приняли православие. Об этом и поется в шестопсалмии "Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение".

(Музыка)