Полтора года назад у парижской газеты "Фигаро" случился когнитивный диссонанс. Под статьями на украинскую тему вдруг обнаружилось множество пропутинских комментариев. О кремлевских троллях тогда еще знали мало, только догадывались. Кроме того, люди с маргинальным мышлением отличаются высокой сетевой активностью. Но редакция не удовлетворилась таким объяснением и обратилась с вопросами к известному эксперту, сотруднику Института политических исследований Пьеру-Анри д'Аржансону.

Корреспондент газеты сослался на опрос, согласно которому Владимиру Путину симпатизируют только 14 процентов французов. Чем объясняется такое расхождение между данными опроса и явным преобладанием этих симпатизирующих на форуме "Фигаро"?

У нас есть возможность освежить данные. Недавний глобальный опрос американской социологической службы Pew Research Center показал, что во Франции Путину доверяет 15 процентов населения. В Великобритании его рейтинг чуть ниже – 14 процентов. А самыми недоверчивыми оказались испанцы – Путину из них верит лишь 6 процентов.

И тем не менее сложно отрицать, что определенной популярностью на Западе Путин обладает.

Д'Аржансон ответил тогда газете: "Надо быть осторожнее с опросами... В том же опросе 72 процента респондентов заявили, что считают его энергичным лидером, 56 – защитником интересов своей страны". Это коллективное бессознательное, продолжал эксперт. Людей увлекает его "мужественность". Путин ассоциируется с Людовиком XIV – абсолютным монархом, способным защитить народ от произвола сильных мира сего. Да, он упрятал за решетку Михаила Ходорковского, но то же самое сделал Людовик – заточил в темницу Николя Фуке, самого богатого человека Франции, – и народ ликовал.

Это интересный феномен. Избиратели, как гоголевская Агафья Тихонова, примеряют на своих политиков то губы Никанора Ивановича, то нос Ивана Кузьмича, то брутальность Владимира Владимировича. Собственные вожди представляются им анемичными и лишенными политической воли. А Путин – волевой и энергичный, взболтавший затхлое болото западной политики.

Кризис западных институтов демократии – модная тема современного общественно-политического дискурса на Западе. Экономист и политолог Найалл Фергюсон написал книгу под страшным названием "Великое вырождение: как гниют институты и умирает экономика". Об этом пишут и Фрэнсис Фукуяма, и Фарид Закария, и множество других аналитиков. А первооткрывателем темы был Мансур Олсон, написавший в начале 1980-х годов книгу "Возвышение и упадок народов: экономический рост, стагфляция и социальный склероз".

Социальным или институциональным склерозом Олсон называл перерождение институтов западной демократии в орудие регресса. В качестве примеров бурного экономического роста Олсон называет послевоенные Германию и Японию, где институты исчезли и были созданы заново. А вот в странах-победителях институты остались прежними – и рост там замедлился. Меняются политики у власти, но ничего не меняется по существу. Получается так: чтобы восстановить эффективность институтов, западным демократиям необходимо если не поражение в войне, то сильная встряска. До некоторой степени такой встряской для них и стал Путин.

Но вот теперь этот кризис демократий, этот упадок институтов персонифицируется. Разборчивая невеста вдруг бросилась на шею "несистемному" жениху. В Великобритании вождем Лейбористской партии стал Джереми Корбин, которого американcкий обозреватель Энн Эпплбаум назвала "последним в длинной череде полезных идиотов" Кремля. А за океаном стремительно набирает очки наглый демагог Дональд Трамп, утверждающий, что он отлично поладит с Путиным.

Впрочем, при всех эксцессах народного волеизъявления у демократии есть идеальная защита – сменяемость выборных лидеров.

Владимир Абаринов – вашингтонский обозреватель Радио Свобода

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции