Тектоническое потрясение американской финансовой системы вызвало банкротство гигантских банков, и беспрецедентная готовность государства, по сути, национализировать несколько узловых финансовых институтов заставили многих американских комментаторов задаться вопросом, который, казалось бы, давным-давно выброшен на свалку истории. А именно, состоятельна ли американская модель свободной экономики и ее священные постулаты «ставка на рыночные силы — лучшая дорога к преуспеванию» и «рынки умнее экономистов»? В отличие от некоторых злорадствующих иностранных критиков, американские эксперты всерьез спрашивают, не доказывает ли неожиданная шаткость локомотива американского успеха — финансовой системы — что такая модель в своем чистом виде несостоятельна?
Что разрешать, а что приостанавливать
Профессор экономики, сотрудник Гуверовского института Михаил Бернштам считает, что нынешние события в глобальном масштабе доказали необходимость контроля и дисциплины, причем как со стороны самих рынков, так и со стороны государства. «Ошибка в ту или иную сторону в ряде случаев может привести к катастрофическим результатам, что сейчас и получилось, — констатирует эксперт. — Самый ведь сложный вопрос в том, какие именно регулировки нужны? Потому что они бывают плохие и хорошие. Год назад американское правительство ввело правило, что все финансовые организации, которые держат на своих балансах облигации, поддержанные ипотекой, должны их постоянно переоценивать и отражать их реальную стоимость на рынке. Вроде бы такая хорошая, здоровая установка. На самом деле получилось, что падение жилищных активов привело к падению на рынке этих облигаций, и всевозможные финансовые учреждения, включая банки, которые их держали, вдруг оказались на бумаге банкротами, потому что их обязательства не изменились, а активы оказались уцененными. Что и стало частичной причиной кризиса. Значит, это было плохое правило. Вместе с тем тот же год назад отменили существовавший во времена великой депрессии запрет играть на понижение акций, не имея их в своем собственном портфеле. Эта отмена тоже принесла финансовым учреждениям много вреда, акции полетели вниз».
Профессор Бернштам полагает, что в условиях постоянного развития финансового рынка и его инструментов очень важно найти такие инструменты контроля, которые будут оздоровлять рынок, а не мешать ему. «Вместо этого сейчас обсуждают всевозможные философские вопросы, сколько должно быть правительства, сколько должно быть рынка, — говорит Бернштам. — А самый сложный вопрос, на самом деле: что конкретно можно разрешать, и что надо приостанавливать?»
Российские перспективы
Сенсационный обвал Уолл-стрит дал уникальный повод журналу Forbes обновить свои списки самых богатых людей мира с тем, чтобы выявить «подлинность» их состояний. Убедительней всех через сентябрьскую перетряску прошел легендарный инвестор Уоррен Баффет, добавивший к своим активам за месяц $8 млрд — теперь его состояние оценивается в $58 млрд. Он обошел традиционного лидера в этом списке, основателя Microsoft Билла Гейтса, потерявшего $1,5 млрд. Но ничто не может сравниться с потерями российских миллиардеров, чье богатство выглядит теперь эфемерным. Они за пять месяцев кризиса потеряли $230 млрд (без учета катастрофических событий октября).
По мнению содиректора Центра российских исследований Гарвардского университета профессора Маршалла Голдмана, кое-кому из них даже может грозить банкротство. «Они взяли такие кредиты на скупку активов и компаний, что не смогут их оплатить, — объясняет Голдман. — особенно учитывая, что залоги, акции их собственных компаний, упали в цене более чем на 60%. Теперь, требуя возврата долгов, банки получат право наложить арест на собственность».
Прогнозы Голдмана относительно перспектив российской государственной казны в сложившейся ситуации тоже не слишком оптимистичны. «Как признавали сами россияне, если цены на нефть упадут ниже $70 за баррель, у них не достанет средств для оплаты бюджетных расходов, среди которых и зарплаты, и пенсии, и многое другое, — напоминает эксперт. — К этому надо прибавить крайне неразумные в данной ситуации инициативы Путина. Например, повышение на 20% оборонного бюджета — у него не будет возможностей оплатить эти расходы. Сомнительные начинания угрожают и ведущим российским корпорациям. Возьмите хотя бы «Газпром», который намерен потратить сотни миллионов долларов для сооружения олимпийских объектов в Сочи. Доходы «Газпрома» падают, цены акций падают, во сколько ему обойдется такое предприятие? В общем, я не думаю, что ситуация может напоминать нечто подобное кризису конца 90-х годов, но сокращение средств, поступающих от экспорта нефти, будет ощутимо. Россияне не смогут позволить себе импорт в нынешних масштабах, сильно замедлится рост зарплат, побег иностранных инвесторов с деньгами скажется на занятости, инвестициях и строительстве».
